В небо на сломанных крыльях. Как мы на костылях и каталках спасали Вселенную - стр. 18
«Хватит галдеть! Чёрную Медузу разбудите!»
Они притихли:
«Что за Медуза?»
И вот Енот… он же художник, у него воображение богатое… он малым с ходу травит, лапшу на уши вешает: в Северной, мол, Чёрная Медуза живёт. Когда то давно был шторм-ураган, и её туда с моря ветром занесло… Огромная такая, древняя медуза… её почти не видно. Днём она вся по палате, как плёнка растекается, а ночью собирается и в воздухе летает. Настолько тонкая, что её никак не выгонишь. Мухами питается. Но – опасная. Поэтому в ту палату никого не селят, не кладут, и она всегда закрыта… Так вот: если днём эту Медузу случайно разбудить, она может прямо сквозь двери такими тонкими щупальцами, как нитки, ожечь. А сразу не заметишь. Потом онемеешь, и руки-ноги отнимутся…
Страшилка детская, но я сам готов был Еноту поверить – так он мне классно это рассказал! Ну, вот… Дальше – больше! Енот раздухарился – и нарисовал малышне эту Чёрную Медузу. А он умеет! И отдал листок. А потом через несколько дней воспиталка мелких – Еноту по башке!
«Ты чего, – говорит, – детей запугал! Они ночью в туалет боятся ходить… уже простыни приходилось менять! Иди, скажи им, что сказки всё это, а то вообще из Санатория выгоним!»
«И вот, Серёга, – это мне уже сам Димка-Енот рассказывает, – с малышнёй я работу провёл, успокоил, посмеялись вместе… А потом как-то ночью я в туалет пошёл и по дороге представил себе эту Чёрную Медузу… и как её щупальца в щели дверные лезут в коридор прямо на меня! И ты знаешь, так вдруг испугался сам… Ты ж знаешь, у меня воображение – о-го-го! Ну, в общем, пересилил себя как-то… А ещё ночи через две вдруг просыпаюсь резко, как будто кто-то подушкой шарахнул. Лежу… В туалет вроде не хочется, но раз проснулся, то что ещё делать? Встал… Выхожу из палаты. И вдруг вижу, что-то как будто сверкает в Северной за дверью… Думаю, может, это не в палате, а на улице… Но не похоже. Меня так и скрючило всего – Медузу вспомнил! Но ведь не может быть никакой Медузы! Думаю: это если ты, чувак, совсем разболтался, так и в психи пойдёшь, простыни и у тебя менять начнут! Э, нет, надо собой управлять. Подышал глубоко, взял волевика. Подхожу тихо-тихо к Северной. Ещё же страшно, что дежурная медсестра засечёт. Мимо же идти. Накроет: „Ты куда это?“ А сортир-то в другой стороне. Я придумал уже на ходу: „О, простите, я сегодня лунатик! Перепутал… А как пройти в библиотеку?“ Но дверь у медсестры закрыта… Всё тихо. И опять что-то в Северной светится – это в царапине на стекле видно… да и вообще, видно же вспышки какие-то. В царапину ту смотрю… И вот тут, Серёга, я увидел это… ну, как она вынимает… я там чуть не упал! Сидит там эта девчонка на кровати… ну, на сетке… штанина у неё одна закатана выше колена… а в руках она такую пластину держит и осматривает её… а видно всё, потому что светится пластина… вот как горячая железка… ну, очень горячая… и даже сверкает, искры с неё сыплются… как при сварке… только поменьше… Я не дышу, смотрю. И тут она берёт и прямо сверху в колено втыкает и это… вталкивает в ногу… ну, в нижнюю часть ноги… как это… в голень, значит. Эта железка вошла, как сабля в ножны, в её ногу. И всё! Темнота! Только чувствую, она там встаёт с этой кровати, свою „канадку“ берёт… Ясное дело – хочет выйти… Я чую: ни до палаты своей, ни до сортира не добегу. Не успею! Только налево, а потом направо за угол – к кинозалу! Забился я там на диванчик, шлангом на нём прикинулся. Слышу: и правда, идёт от Северной в свою палату… И как будто дверь Северной даже не открывалась! Как будто она сквозь неё прошла! Только звякнуло что-то!»