В конце вечности - стр. 21
– Я не смогу драться! – тяжело дыша и опустив голову, сказал здоровяк. – Сил больше нет.
Остап молча всматривался в чащу, где мелькали силуэты кровожадных преследователей. Трезор, роя лапами сухую листву у скалы, скулил и рычал.
Фома, поднявшись, подошёл к волку и поднял с земли увесистую ветку.
– Сойдёт за дубину, – тяжело выдохнув, сказал Фома и, сделав шаг в сторону, с треском провалился в яму.
– Ох, ты ж кабанье рыло! – заорал из ямы Фома. – Давайте сюда! Тут проход, кажись! Я свет вижу!
Остап подхватил Эльзу и опустил её в руки Фомы, после чего спрыгнул сам. Последним в яму скуля соскочил Трезор.
Внизу был грот, в дальнем конце которого светилось солнечное пятно. Трезор рванул вперёд и вскоре уже лаял у выхода. Под ногами не было видно ни зги, но беглецы ни разу не споткнулись. Путь к светящемуся пятну был беспрепятственным.
Фома торопливо шагал впереди, опираясь на дубину. Остап то и дело оборачивался. Вскоре позади эхом разлетелись отчаянные вопли. Дикари шумной толпой хлынули в тоннель.
– Фома, живее!!! – крикнул Остап.
Здоровяк, перейдя на бег, ринулся к свету, вскоре все трое выбрались на свет и покатились по песчаной насыпи. Впереди был холм, над которым чёрными струями поднимался дымок.
– Туда! – кивнув в сторону дымящегося холма, крикнул Остап. – Возможно, там люди!
Фома смахнул со лба градины пота и стал взбираться вверх по холму. А тем временем вбежавший на вершину Трезор тревожно всматривался куда-то вдаль и, утробно рыча, угрожающе поднимал холку.
Глава 3. Плоды милосердия
Толпа крестьян с кукарекающими птицами, обозами зерна и тюками домашней утвари толпилась у ворот замка. Несколько стражников торопливо осматривали их скарб и впускали во внутренний двор.
В тронном зале скрипнула дверь. По каменному полу, шелестя случайно залетевшей листвой, поползли сквозняки. Отражаясь от арочных сводов, раздался гулкий топот солдатских сапог.
– Господин! Крестьяне покидают деревни и прибывают в замок, – раздался голос молодого гонца. – Авангард врага грабит ваши владения.
Поглаживая тронутую сединой бороду, король покачал головой и нервно надавил пальцами на веки.
– Позови генерала Бёртвина, – угрюмо взглянув на гонца, приказал монарх.
– Так точно! Разрешите идти, господин? – выпрямившись как столб, произнёс солдат.
– Свободен, – отмахнувшись, сказал король.
Поклонившись, юноша удалился. Спустя несколько минут в зал вошёл высокий смуглый мужчина лет сорока пяти, в кольчуге и накинутом на плечи красном плаще. Это был генерал Бёртвин. Неприветливое лицо командира пересекал давно выцветший шрам, проходящий через левый глаз, скрытый под кожаной повязкой, от чего лицо его делалось ещё более грубым.