В дебрях Маньчжурии - стр. 16

Оказалось, что два зверолова в фанзе умерли от чумы за две недели до нашего прихода, а оставшиеся скрыли это обстоятельство от нас по каким-то своим соображениям. Шелегов узнал об этом только утром, когда случайно нашел обоих мертвецов невдалеке от фанзы, полузанесенных снегом. Подозревая неладное, он заставил старика сознаться, что товарищи умерли от чумы, и что он решил скрыть это от нас из боязни, зная, что русские сжигают фанзы, где обнаружены были чумные. Рано утром оба зверолова, надев свои кошелки на спину, ушли по ловушкам, оставив нас одних разбираться в создавшемся положении, каковое, конечно, было незавидно: мы чувствовали себя приговоренными к смерти.

Чтобы вполне удостовериться в степени угрожавшей нам опасности, я попросил Шелегова показать мне место, где лежали трупы умерших звероловов. Шагах в пятидесяти от фанзы они положены были на доски, и белая пелена снега прикрыла их своим саваном; виднелись только острые, худые колени и локти рук. Разметав немного снег, мы обнажили их головы, причем выражение лиц покойников поражало немым, смертельным ужасом, застывшим в искаженных страданиями чертах и широко открытых глазах, устремленных мертвым, стеклянным взором в голубое, прекрасное небо.

Один из звероловов, старик, умирал, очевидно, спокойнее, так как в застывших зрачках его и во всей фигуре не было заметно особенно мучительной предсмертной агонии, другой же, молодой китаец, занесший сюда болезнь из города Футоми и умерший первым, был страшен видом сведенных судорогами рук и ног, кровавой пеной, замерзшей клубами у раскрытого рта и отвратительной гримасой смерти животного страха, застывшей на израненном и исковерканном ногтями мертвом лице.

Впечатление от всего этого было настолько значительно, что мой спутник, Шелегов, обладавший крепкими нервами таежника, не выдержал и зарыдал, как ребенок, жалуясь на свою судьбу и проклиная звероловов, скрывших от нас истину. Заражение наше было вполне возможно, так как мы нисколько не остерегались, пили и ели из общей посуды, спали на канах, где умерли звероловы, и покрывались их грязными, вшивыми одеялами.

Видя отчаяние своего товарища, я старался доказать ему возможность отсутствия заражения, указывая на уцелевших звероловов, но самочувствие мое было также не важно, хотя я и сдерживал себя елико возможно. Все же, несмотря на видимую безнадежность нашего положения, необходимо было принимать какие-нибудь меры, хотя бы для очистки совести. Наскоро уложив вещи и продукты в ранцы, мы поспешили оставить это печальное место и быстро двинулись по тропе, направляясь к югу, т. е. к линии Китайско-Восточной железной дороги.