В/ч №44708: Миссия Йемен - стр. 5
Знал ли я, простой советский студент МГИМО, на пороге выпуска в 1977 году, про беспримерный поход римских легионов? Знал ли я про Счастливую Аравию хоть что-то? Про Йемен вообще? Надо признать, положа руку и на Коран, и на Библию, и на томик Большой советской энциклопедии, что про самое существование этой чудесной страны я знал очень мало, что, дескать, есть такой Йемен, даже два на тот период политического времени – Южный и Северный, но точное местоположение оного на карте мира мне было неизвестно, так же как и римским легионерам за 2000 лет до моего памятного распределения летом 1977 года.
Распределительная комиссия Генштаба Министерства обороны СССР, здание в районе Беговой, мы, выпускники разных вузов, гражданские и не очень, ожидаем очереди перед массивной дверью, за которой решаются наши судьбы, за которой «направленцы» – так называли офицеров 10-го Главного управления Генштаба, обеспечивающих кадровое наполнение групп советских военных советников за рубежом, – раскладывают пасьянс из личных дел и характеристик, требующий формального утверждения на Выездной комиссии МО. Надо сказать, что всего этих «выездных комиссий» было около 15, я пытался недавно вспомнить все поименно, но со временем детали стали забываться, некоторые комиссии я уже не вспомню, наверное, никогда. Если кратко, требовалось утверждение характеристики и рекомендация на выезд в «капстрану», а Йемен подпадал под эту категорию, требующую особо тщательного отбора, особой идеологической стойкости кандидата, от следующих инстанций.
1. Первым было собеседование с руководством военной кафедры, выявление подводных камней биографии, оценка уровня подготовки и вообще серьезности намерений. Через эту ступеньку я прошел уверенно и быстро, отношения на кафедре были хорошие, я ходил в отличниках.
2. Второе – это составление заявления и заполнение соответствующей анкеты. Заняло несколько дней, ошибки, исправления не поощрялись, скорее не допускались.
3. После некоторого ожидания была дана отмашка на «оформление». Первым делом следовало заручиться «характеристикой-рекомендацией». И самой начальной отправной точкой этого безумного процесса была первичная комсомольская организация академической группы, 3-й группы, в которой я учился. Вопрос был включен в повестку дня очередного, по-моему, ежемесячного обязательного собрания комсомольской организации группы, рассмотрен на нем – и, как результат, вот она, вожделенная выписка из протокола, из которой ясно видно, что товарищи-комсомольцы по группе мне доверяют, знают меня как «активного проводника советской миролюбивой внешней политики, стойкого в моральном отношении» юношу и все в таком роде.