Уж эти мне мужчины - стр. 14

Джокер уселся на стул с художественно выцарапанной на нем могилой, увенчанной непомерно большим крестом. Рядом корявым почерком было написано: «Урою всех, волки позорные!» Слева от него рассаживалась по местам команда другого пахана, Косого. На задних рядах началась свара, шум которой перекрыл голос начальника лагеря:

– А ну, по местам! Считаю до трех! Кто не сядет здесь, сядет в карцер! Раз, два, три!

Недовольно ворча, заключенные опустились на ближайшие к ним стулья.

Сжимая микрофон в руке, начальник лагеря прошелся по сцене.

– Через пять минут начнется праздничный концерт, – объявил он. – На всякий случай предупреждаю, что во время представления строжайше запрещено вставать со стула, плеваться, свистеть, материться, громко разговаривать и иным способом проявлять неуважение к артистам. За малейшее нарушение – в карцер. Все понятно?

– В натуре! Будь спокоен, гражданин начальник, – кривляясь, откликнулся Косой.

В зале послышались приглушенные смешки.

– Я вас предупредил, – хмуро сказал начальник лагеря, покидая сцену. Он не хотел затевать дискуссию с паханом.

Вася старался стереть из памяти первое отделение концерта. Танец маленьких лебедей оказался еще хуже, чем он предполагал. Когда один из лебедей споткнулся и упал, заставив всю шеренгу потерять равновесие, Джокер закрыл глаза. Когда он их открыл, то увидел, как по лицу сидящего рядом Чумарика катятся слезы.

– Что, музыка Чайковского растрогала тебя до слез? – поинтересовался Джокер.

Лев Давидович достал из кармана посеревший от долгого употребления носовой платок.

– Я плачу от боли за искусство, – прошептал он.

Затем на сцену вышли три эвенкийские девочки в национальных костюмах, и ведущий объявил, что следующим номером будет национальный фольклор эвенков Якутии и что дети прочитают стихи народного эвенкийского поэта Ырсана Остолообуя.

нестройным хором с сильным эвенкийским акцентом продекламировали дети.

Вася толкнул локтем в бок невозмутимо взирающего на сцену Валькирия.

– Здесь что, до сих пор существуют октябрята и комсомольцы? – спросил он.

– Это тайга, – пожал плечами Валькирий. – Веяния моды доходят сюда с большим опозданием.

– Если это будет продолжаться в том же духе, я, пожалуй, предпочту отправиться в карцер, – покачал головой Вася.

– Не дури! – одернул его пахан. – Получай удовольствие. Не важно, что там они несут со сцены, главное, что там – бабы! Подумай, сколько лет ты не видел баб! А эти маленькие лебеди еще и ножки показывают! Так и прыгают!