Уроки французского - стр. 15
Я даже решил, что она почти человек, но тут, как назло, эта Линднер упомянула отца, и волшебство в одночасье развеялось: я понял, она старалась не ради меня, но хотела, так же, как мой отец, выставиться перед ним идеальной. Заботливой, будь оно все неладно!
– Больно? – Она провела по мозоли на правой руке ватным диском, смоченном в чем-то прохладном. Ощущение было приятным, и скрипнул зубами я, ясное дело, совсем не от боли. А она отдернула руку и замерла, глядя с испугом и паникой...
– Перетерплю. Продолжайте...
Она с секунду опять не решалась ко мне прикоснуться – ей в принципе этого не хотелось, я слышал ее препирательства с матерью – но после опять провела по ладони ватным тампоном. Я подумал, что это чертовски приятно... Закрыл бы глаза, если мог, и насладился по полной. И дело было не в пальцах француженки, нет, просто руки гудели от непривычной работы, и любое касание воспринималось нежною лаской.
Тело откликнулось на нее как-то не вовремя...
Я сел ровнее.
Представил, что нахожусь на уроке французского языка и должен сделать доклад по картине. Но проклятые «cartine“, „S'il vous plait“ и «Je vous deteste“ не шли в голову! Я, черт возьми, вообще ненавидел французский. И француженок тоже, как мне казалось до этой минуты...
Но Линднер была не француженкой...
– Я нанесу лечебный бальзам, волдыри лучше не трогать, – сказала она. – Так быстрей заживет.
– Я должен завтра работать.
– Завтра не приходи. – Мы встретились с ней глазами.
Я видел: её так же, как и меня, тяготили связавшие нас обязательства. И подумал, что облегчать ее жизнь не собираюсь, она, в конце концов, сама виновата. Она и сынок ее лжец...
– Уже хотите избавиться от меня? – усмехнулся, правда, беззлобно. – А не получится: я свое слово держу, а я обещал отцу не филонить. Кстати, он вам понравился?
– Кто? – Училка вскинула взгляд, искренне удивившись.
– Мой отец.
Клянусь, чем угодно, она покраснела, и пальцы, бинтовавшие мою руки, дрогнули на мгновенье. Я опять сцепил зубы... Попалась, как глупая рыбина на крючок: отцу осталось подсечь и вытянуть леску. Женщины – дуры... Особенно вот такие красивые, как она. Всегда надеются обуздать северный ветер...
– Что за странный вопрос? – разыграла она оскорбленную невинность. – Я не считаю, что ты вообще вправе спрашивать о таком. – И перевела разговор на другое: – Так сойдет? – закрепила повязку у меня на руке. – Не туго?
– Терпимо.
Она кивнула и вдруг очень тихо спросила:
– Скажи, Томас действительно начал первым кидаться камнями? Вы ничего не говорили ему?
Я постарался выразить жестами и лицом все свое отношение к данной теме: сделал презрительное лицо и сложил на груди руки.