Умереть, чтобы выжить. Фронтовые истории, наше время - стр. 7

Начался минометный обстрел. Там был глубокий овраг, мы потихоньку сползли в него. На троих – только один автомат с двумя магазинами, две гранаты и штык-нож. Подошла пехота противника, стала прочесывать овраг, простреливать из автоматов. Они шли в открытую, разговаривали по-украински. Это было в их тылу. Они знали, что нас мало и мы не дернемся. А мы лежали в кустарнике и старались не дышать. И тут я вспомнил рассказ своего деда. Когда он убежал из концлагеря, вот так же лежал, прятался, а немцы искали его – шли, переговаривались. Я будто перенесся в прошлое и оказался на его месте, чувствовал то же самое, что когда-то чувствовал он. Это было очень сильное ощущение. Я хорошо знаю украинский язык, для меня он второй родной, но с 22 июля 2014 года я не могу его слышать.

«Зеленка» в овраге бал очень густой, и организовать нормальное прочесывание в ней было нельзя – сквозь кустарник было трудно продраться. К тому же смеркалось.

Дождавшись темноты, они выползли к полю подсолнухов. Но куда идти, не знали, потому что заблудились. Шли наугад.

Сгоревшая БМП Штрафбата.

Фото предоставлено Сергеем Зинченко

Лось вспомнил, что в один из предыдущих дней вел из БМП огонь по какой-то вышке. Сказал, что, если снова увидит ее, сможет сориентироваться. Отползли в поле под одиноко стоящее дерево, под ним ждали рассвета. И действительно, с первыми лучами солнца увидели эту вышку. Когда выходили к своим, Штрафбат чуть не напоролся на растяжку, поставленную ополченцами. Граната была приделана к проволоке между двумя палками, воткнутыми в зарослях кукурузы.

– Я не заметил ее, потому что уже плохо видел – глаза заплыли. Но увидели ребята, закричали: «Штраф, растяжка!» И в этот момент я ее сам почувствовал – прямо грудью на проволоку надавил. Отступил назад, мы пролезли под проволокой. Я шел, сжимая гранату в руке. Когда благополучно добрались до наших, еще долго не мог эту руку разжать.

И вот тут, когда самое страшное осталось уже позади, Штрафбату было явлено то, чего ни один атеист никогда не поймет.

Петрович рассказал, что в момент попадания в их БМП снаряда у него остановились ручные часы. Стрелки застыли ровно на 17 часах. А когда они пролезли под растяжкой, часы снова пошли.

Штрафбат не поверил своим ушам. Только сейчас до него дошло, что на самом деле случилось:

– 22 июля 2014 года меня подбили на БМП во второй раз. А впервые это произошло в 1992 году в районе Агдама (город в 26 километрах от столицы Карабаха). И тоже 22 июля в 17 часов! Почему я это знаю? Потому что тогда у одного человека в «бэхе» – адьютанта начальника штаба Гянджинского батальона – тоже остановились часы! Есть такой феномен, который на протяжении истории был замечен уже не раз, и о нем даже написано в учебниках по криминалистике: в момент смерти человека его механические часы останавливаются. Лично я часов никогда не ношу. Но в обоих случаях, когда меня подбивали, часы останавливались у тех, кто не погибал, а оставался жив. А в истории под Кожевней они у Петровича еще и пошли – сразу после того, как мы чудом не подорвались на растяжке. Мой вывод: мы должны были погибнуть, но снова начали жить.