Убить Пифагора - стр. 27

Килон грозно посмотрел на родственников Клеоменида, переводя взгляд с одного лица на другое. Все молча опустили глаза. Они были членами Совета Трехсот и никогда бы не стали возражать Пифагору; однако Килон и не ждал, что кто-то осмелится конфликтовать с учителем. Все, чего он хотел, – подорвать его моральный авторитет, чтобы Совет Тысячи хоть раз восстал против тирании пифагорейцев.

Аристократическое правительство Кротона традиционно представлял Совет Тысячи, в который входили мужчины основных семей и групп влияния. После прибытия Пифагора многие из тысячи были посвящены в пифагорейцы. Прошли тяжелые моральные и интеллектуальные испытания и с восторгом приняли учение, которое отныне регулировало все их действия. Наконец Пифагор убедил город – Килон не мог взять в толк, каким образом ему это удалось, – создать для посвященных новый орган – Совет Трехсот. Это была лишь группа в Совете Тысячи, но иерархически стояла выше.

С тех пор город подчинялся трем сотням пифагорейских гласных [13], и Килон был полон решимости любым способом изменить подобное положение вещей. Он не мог спокойно смотреть, как главные люди города, подобно баранам, следуют за Пифагором. Убийство Клеоменида и прибытие египтянина стали шансом, который нельзя было упускать.

Он повернулся к остальным членам Совета, не столь истово преданным Пифагору, и воздел сжатые кулаки, усиливая пламенное звучание своей речи.

– Боюсь, у тебя голова пойдет кругом, если я начну представлять тебе каждого из этих людей, – сказал Пифагор. – По крайней мере, ты уже познакомился с Ариадной, моей старшей дочерью.

«Так вот оно что: Ариадна – дочь Пифагора!» – изумился Акенон.

Он изо всех сил продолжал улыбаться. Ему казалось, пронзительный взгляд учителя читает его самые потаенные мысли. В голове крутились картинки предыдущего дня, когда он пытался соблазнить Ариадну посреди леса.

Откуда ему было знать? Она же ничего не сказала.

Красавица поздоровалась с отцом, в последний раз одарила Акенона насмешливой улыбкой и ушла в общину. Акенон провожал ее взглядом, пока Пифагор не заговорил своим глубоким голосом:

– Следуй за мной, мы приготовили тебе комнату. Там ты найдешь свежую воду. Если хочешь, принесут что-нибудь поесть, а можешь дождаться ужина, который подадут через пару часов.

– Спасибо, вода будет очень кстати. А сейчас я бы хотел отдохнуть.

Юноша лет двадцати подошел к его мулу и взял его за поводья, которые Акенон все еще держал в руках. Вспомнив о своем серебряном сокровище, он собрался было возразить, но вовремя сдержался.