Ты внутри меня - стр. 10
Я исподлобья взглянула на Макса. Он не скрывал своего любопытства. Он ждал моего ответа.
– Я благодарна за ваше предложение, но, боюсь, она к вам не пойдет. Она признает только меня и мужа, – на слове “мужа” я сделала жирный акцент, чтобы воздвигнуть между мной и прошлым железобетонные стены. – Сколько нянь мы перепробовали. Валентина единственная, кого она хоть иногда милует, но не сегодня.
Мне не хотелось обижать эту хрупкую женщину, я любовалась ее тонкой красотой и исходящим от нее светом заботы, тепла и любви. Мне она ничего плохого не сделала. Она, как и я, только пострадала от мужской части семьи Булатовых.
– Говорят, у меня волшебные руки, давайте все же попробуем, – она, не дожидаясь моего ответа, взяла капризульку на руки. Я замерла в ожидании нового концерта в ее исполнении. Но нет. Моя оперная дива притихла. И так забавно стала хватать за нос Марину.
– Я, кстати, Аделина. Простите за резкость. Не ожидала таких сюрпризов, – я встала, потянувшись, спина совсем затекла и невыносимо ныла от неудобного положения, да и вес Оливки давал о себе знать. – Я даже не взяла в ручную кладь жаропонижающее. Пойду спрошу у стюардов.
– У меня есть, я всегда с собой полчемодана лекарств ношу, а потом еще столько же обратно покупаю у местных. – Ее слова вызвали во мне вздох облегчения, сейчас дам лекарство и дочке станет полегче. – Максимушка, дорогой, достань мой чемодан. Там голубой пакет-аптечка, найди детский нурофен.
– Аделина Игоревна, давайте, я Оливию возьму, может пойдет? – Валентина измучилась чувством вины, что вместо няни она исполняла функции носильщика вещей и беспомощного наблюдателя.
– Не нужно, Валентина. Все в порядке, – я наблюдала, как Марина ходит по рядам с моей дочерью, театрально удивляется стенам самолета, лишь бы завлечь ее внимание. Я поймала себя на мысли, что Кирюшке повезло с бабушкой. Своего ребенка я лишила этой привилегии.
– Жаропонижающее, – подал мне лекарство Макс, задев меня пальцами, а меня опять обдало волнами жара и холода одновременно. Если честно, такая реакция тела на него, меня пугала. Я хотела бы интерпретировать ее однозначно как ненависть, но я была магистром кухонной психологии, самокопания, плюс десятки часов с моим специалистом, и все это ставило под сомнение мои умозаключения. – Вы больше не кусаетесь?
– Спасибо, – мне пришлось для приличия выдавить из себя благодарность.
Я начала читать на бутылочке инструкцию по дозировке, скандирую про себя “Кира, тьфу ты, Аделина, дыши, дыши, скоро этот кошмар закончится, и ты больше никогда его не увидишь”.