Ты теперь наша рабыня - стр. 46

Волки рычат на меня, требуя заткнуться, а затем, раздраженно встряхнув ушами, скрываются в густых кустах.

— О, господи, — шепчу я и кутаюсь в одеяло, — точно оборотни. Настоящие…

Зажмуриваюсь, когда до меня долетает вой:

— Это все взаправду…

— Ты и сама иди погуляй, — Мирана возвращается из астрала. — Тут недалеко, — указывает направо, — есть полянка с земляникой. Она тут даже слаще. Не знаю почему, но вот такое волшебство случилось.

25. Глава 25. Сладкая

Сладко. Сочно.

И никакие синтетические ароматизаторы и вкусы не сравнятся с тем, что я сейчас жадно обрываю губами с веточек.

Вот она какая эта ваша земляника.

Я аж не могу сдержать в себе стоны удовольствия.

Мой язык не испытывал прежде ничего похожего.

Во рту — настоящая феерия, а мозг взрывается от этой сочной сладости. Я аж пьяная.

Заглядываю под новые кустики, облизывая губы, и срываю несколько маленьких ягодок.

Страх того, что я оказалась на космической станции, отступил. Ничего не знаю. Я на лесной солнечной полянке ем землянику и урчу от удовольствия.

Замираю, когда понимаю, что позади меня кто-то стоит.

Медленно оглядываюсь и задерживаю дыхание.

Волк.

Не моргает. Весь до кончика хвоста напряжен.

И кажется… Это Лирам, но я решаю уточнить сиплым шепотом:

— Лирам?

Не реагирует. Лишь зрачки сначала сужаются, а потом расширяются.

Нервный смешок. Вот как человек может обрасти шерстью, а затем встать на четыре лапы?

Да я бы в щупальца на спине больше поверила, чем в то, что возможен вот такой звериный оборот.

Закидываю в рот ягодку, посасываю ее и медленно протягиваю руку к морде Лирама, который недобро щурится.

— Ты же не кусаешься?

А затем я понимаю, что пасть Лирама в крови. Он облизывается, не спуская с меня желтых глаз.

— Ты кого-то… скушал?

Моя ладонь замирает в сантиметре его морды.

Выдыхаю, подаюсь в его сторону и, крепко зажмурившись, кладу ладонь на его покатый широкий лоб.

Теплый и живой.

Приоткрываю один глаз, кошу взгляд на Лирама, который продолжает буравить меня недобрым волчьим взором.

Но не кусается.

— А я тут ягодки кушаю, — шепчу я, вглядываясь в желтые звериные глаза. — Твоя бабушка меня с собой не взяла. Пусть я очень просила.

Ловлю себя на мысли, что не могу отвести взгляда, очарованная волчьими очами. Пение птиц затихает, лес и кусты вокруг размываются в пятна, и в этом солнечных тенях только Лирам четкий. Каждую прожилочку его глаз вижу.

— Ты такой красивущий… — шепчу я.

Моя ладонь скользить к его мохнатой щеке:

— Такой пушистый…

Тут он отскакивает, продолжая вглядываться в мои глаза.

— Я тебя напугала?

Он кидается ко мне, а я взвизгиваю.