Ты — моя богиня! - стр. 10
— Гильгамеш...
Даже не обернувшись, он свирепо бросился на чудовище, и я с замиранием сердца подалась вперёд. Схватка была недолгой. Несколько ударов — и тварь, судорожно дёргая лапами, валялась на земле, а мой герой склонился ко мне. Грудь — в крови, в зелёных глазах — безумие.
— Знала, что найдёшь меня... — выдохнула я.
На взволнованном лице отразилось облегчение, губы тронула улыбка, ладонь устремилась к моему лицу... Но вдруг из груди правителя Урука вырвался гигантский шип, пробивший его со спины. Содрогнувшись, он выплюнул кровь, а я, дико закричав, вцепилась в его плечи. Но хвост подыхающей твари выдернул Бесстрашного из моих рук и отбросил прочь. Всхлипывая, я на четвереньках поползла к нему, но меня подхватили поперёк туловища, дёрнули вверх, и, захлёбываясь от рыданий, я уставилась в непроницаемо-чёрные глаза владыки Дуата. Несколько мгновений он жадно всматривался в моё лицо, наверное, наслаждаясь видом слёз. А потом, не говоря ни слова, швырнул меня на землю. Оглушённая, я видела, как он наклоняется, нависая надо мной, как его губы тянутся к моим... и рывком отвернулась, тут же наткнувшись на неподвижный взгляд мёртвых глаз Гильгамеша. Его тело лежало в нескольких шагах от меня, голова повёрнута... И меня вдруг осенило: ЭТО — НЕ ГИЛЬГАМЕШ! Не мог могучий правитель Урука стать добычей низшей твари, а потом ещё и упасть так "удачно" — как бы наблюдая за тем, что сейчас произойдёт. Всё это — больная фантазия свихнувшегося божества, мечтающего обладать возлюбленной недруга у него на глазах.
Отвращение заглушило всё остальное. Я чувствовала, как губы Анубиса впиваются в мою шею, а руки срывают с тела остатки одежды... и, кроме отвращения, во мне начало зреть нечто — очень могущественное и жестокое, древнее, как мир, как земля, как Космос...
— Посмотри на меня, владыка Дуата, — повелительные слова вырвались, прежде чем я осознала, что произношу их.
И Анубис, самозабвенно елозивший губами по моей груди, вскинул голову, наши взгляды встретились. В его помутневших глазах — дикое желание, в моих... не знаю, но почему-то не усомнилась, что он снова меня послушает:
— Отпусти.
Руки Анубиса разжались, он даже отстранился, выпуская меня из объятий, и я неспешно поднялась. Неведомое нечто продолжало расти, заполняя собой всю мою суть. Я словно воплощалась в первобытных мифических героинь — Елену Троянскую, Брунгильду, Юдифь — женщин, ради одного взгляда которых мужчины развязывали кровопролитные войны. Обнажённая, с растрёпанными волосами, укусом на плече и синяками по всему телу, я ощущала в себе невероятную власть над любым, кто поднимет на меня глаза, а владыка Дуата смотрел, не отрываясь, и во взгляде я читала преклонение — горячее, страстное.