Ты мои крылья - стр. 31

— Не обогатит, — отрезал Равендорф. — Потому что Наама не будет в этом участвовать, — он повернулся к ней — насупленный, серьезный. — Простите, ди Вине, что заставил пройти вас через это. Я ничего не знал про риски, когда приглашал Эндрю.

Возмущение и злость пробились даже сквозь охватившие Нааму апатию. Она скрестила руки на груди и с вызовом уставилась на мужчину.

— По какому праву вы принимаете за меня решение? Разве вы мой опекун или хозяин?

— Но…

— Не надо, — Наама перевела взгляд на оборотня и выговорила, словно шагая в ледяную прорубь. — Пусть будет операция. Я согласна!

***

Операцию было решено провести все в том же коттедже, приспособив для этого одну из пустующих гостевых спален. Проходившая мимо комнаты Наама заглянула внутрь и застыла в дверях, наблюдая, как суетится Макконелл и два его ассистента. Проверяют последний раз настройки артефактов, расставляют оборудование, вычерчивают на стенах, полу и даже потолке длинные цепочки рунических символов и медленно напитывают их силой.

Наблюдала и молчала. На душе было удивительно пусто. Только мысль о весьма вероятной скорой смерти отзывалась внутри покалывающим холодком.

Может, Торвальд прав? Жизнь, даже в таком неполноценном варианте, очень нравилась Нааме. Вкусы, запахи, эмоции. Радость и гнев, потери и обретения — все это имело сотни оттенков и красок, составлявших бесконечно богатую палитру бытия. Лишиться этого, когда впереди еще минимум двести насыщенных лет, было страшно. Стоит ли рисковать?

Равендорф был категоричен: не стоит.

В тот вечер они страшно поругались. Макконелл давно ушел, подмигнув на прощание Нааме и сообщив ей, что она сделала “правильный выбор”, а они все спорили и спорили, засидевшись за полночь. Полковник пугал и угрожал, в красках расписывая смерти от неудачных операций, свидетелем которых ему доводилось быть. Хуже всего, что от него действительно тянуло едким страхом — страхом не за себя, за нее. Торвальд желал ей добра.

И почти убедил ведь! Не перейди Равендорф в последнюю минуту к прямым запретам и угрозам, Наама, вероятно, сдалась бы.

— Хватит, — стукнул он кулаком по столу, обрывая самого себя на полуслове. — Вопрос закрыт. Пока вы живете в моем доме, я не допущу такого глупого риска.

Наама ощутила обжигающую ярость. Что он о себе возомнил?! Она не ребенок и не рабыня, чтобы Равендорф приказывал ей.

— Тогда я вынуждена буду завтра же покинуть ваш дом, — холодно процедила она в ответ. — Спасибо за все, что сделали для меня.

Этот вариант не устраивал уже Равендорфа и спор разгорелся с новой силой.