Тварь - стр. 3

И правда, детство у них было в складчину. Наваристое, хорошее такое детство. Свою мать Ирма знала только по фотографиям, та пропала без вести вскоре после родов и превратилась в немой вопрос, который девочка цепляла на взрослых, как гири. Маленькая Ирма каждого второго изматывала одним и тем же: «Где мама?» Отец Ирмы приходил в отчаяние от своей неспособности изобразить девочке эту самую «маму» и на долгие месяцы отправлял дочку из столичного Петербурга на родину – в угрюмый промышленный Норильск, к старшей сестре. Там Ирму ждал теплый прием тети Наташи и дяди Сережи с грудной Варей на руках. Панельная двушка каких-то смешных размеров едва вмещала молодую семью с двумя ползающими-бегающими малышами, но это был тот первый еще, ароматный период жизни, когда все лишения были в радость.

Ирма обожала Варю, Варя отвечала взаимностью. Годы летели без пробуксовок. Ирма пошла в первый класс, все там же, с поддержки тети Наташи. Варя – на три года младше – осваивала сад. Девочки росли, и вместе с ними росла их привязанность друг к другу. Ирмин отец – Дмитрий Павлович – давал о себе знать раз в полгода. Прилетал из комфортабельного Петербурга в отчаянно отставший от цивилизации Норильск. Привозил подарки, водил девочек в кино, кормил мороженым в стеклянных вазочках и уезжал обратно. Его засасывали какие-то политические перспективы, маячило доходное депутатское место. Дмитрий Павлович очень был занят своим уплотнением и расширением в нужных кругах, на полноценное отцовство его не хватало. Нужно было отвоевать сначала себе кусок пожирнее, а уж дальше все остальное.

Ирма по отцу не то чтобы скучала. Слишком ей было сладко в этом тесном доме, где по выходным почти настоящие родители пекли пирожки и смотрели голубой телевизор, пока они с Варей прятались под столом, играя во что-то свое. Но самый балдеж начинался летом, когда школа отпускала на каникулы, а Варю специально отпрашивали из сада и сестры могли торчать во дворе с утра до самого вечера. Лето в Норильске ценили особенно жадно. Зима тут бушевала девять месяцев подряд, и только к июню сходили сугробы и начиналось солнце. По выходным – кому папа, кому дядя – Сережа возил девочек на озеро Долгое, и они купались до синих губ в этой теплой и бирюзовой из-за примеси тяжелых металлов с местной ТЭЦ воде. На горизонте синели горы и чадили трубы «Норкникеля», где работал скопом весь город, в том числе и Варины родители. И весь этот угрюмый и вонючий, застроенный «сталинками» и «панельками» город казался сестрам землей обетованной. Им всегда было мало и времени, и друг друга. Все детство они куда-то бежали, взявшись за руки.