Тума - стр. 87
– Ты пока посидишь, а он тебя дождётся тут. Голос запомнил его? В окошко слушай, как зовёт. Как пожелаешь выйти, он и тут… Имя сам дашь, али мне?
Степан сидел на краю повозки, дожидаясь молдаванина, и покачивал больною ногой.
– Всё гадаю… – ответил. – Тебя самого-то как звать, Минь?
Минька прищурился, решая. Собрав брови и посуровев голосом, сказал твёрдо:
– Мехмет. Мехмет моё имя.
– Султанское, – уважливо кивнул Степан. – Здоров будь, Мехмет… А меня как звать станут – подобрал?
Минька не слишком доверчиво оскалил одну сторону рта, вглядываясь в Степана. Решившись, вкрадчиво предложил:
– Сулейман?
– Мыслишь, так? – Степан задумался.
Минька молчал, выглядывая в Степановых глазах насмешку, однако веря ещё в удачу.
Задрав в темнеющее небо голову, где летала чайка-хохотунья, Степан погрезил:
– …встретились два казаченьки, Мехмет один, другой Сулейман… Песню б такую сложить, да?..
Минька проморгался.
– Никак, потешаешься? – спросил.
…молдаванин спешил к повозке, волоча носилки.
Кызылбашский конь прядал ушами, слыша перестук рукояти носилок по дворовому камню.
Глава третья
И открылось ещё одно.
Сколько бы ни было смерти, жизни всегда остаётся на семечку больше.
Даже когда выгорело всё – проглянет зелёный стебель посреди липкого пепла.
В очередном мае, получив государево жалованье, длинным, гружёным караваном потянулось казачество на оставленные черкасские островки.
Везли те струги три сотни казаков с Монастырского Яра и самого Черкасска, выживших тогда, в ночь адову. И с ними шли с верхних станиц казаков три сотни, решивших уйти на низ. И ещё три сотни было решивших оказачиться пришлых с украин руських и литовских.
И сотня нанятых работников с Воронежа, и с иных городков.
На месте поджидали их дозорные, да караульные, да работные люди, сплавлявшие по Северскому Донцу и Дону лес до Черкасска.
Городок явился глазам, как оставленный на год пир, растасканный птицей и зверем.
То, что не пожрал пожар и не разметали татаре, – унесло водополе.
…собрали первый круг.
Вынесли знамёна.
Вышли Наум и Осип, есаулы и старшина.
В праздничном облачении, с тяжёлым нагрудным серебряным крестом, торжествующий поп Куприян отслужил молебен, испросив у Господа сберечь от нового поруганья столицу казачью. Вразмах обдал кропилом казаков. Богомол Ивашка Черноярец катил за ним на возке бадью с освящённой водою.
Раскопали подвал войсковой избы. В подвале так и сидел на цепи казак-конокрад, мертвец в лоскутах шаровар. Нательный крест его на серебряной почерневшей цепке налип к грудной кости. Христос сторожил его живого во всех муках, а теперь оставался и при упокоенном.