Труды по россиеведению. Выпуск 5 - стр. 92

Национально настроенные группировки считают такой взгляд далеким от действительности. Россия, но их убеждению, никогда не превратится в «нормальное» европейское государство. Российские институты, российские традиции настолько своеобычны, что механическое перенесение западных моделей на русскую почву неизбежно провалится.

Активным критиком неозападников – или, как их теперь иногда называют, «атлантиков» – является бывший советник президента Ельцина Сергей Станкевич. Он напоминает, что Россия более чем наполовину расположена в Азии и отделена от Запада поясом вновь возникших независимых государств. Россия сдвинулась на Восток, и правительство в Москве должно сделать из этого соответствующие выводы. Стремясь войти в клуб западных индустриальных наций, Россия ни в коем случае не вправе пренебрегать своим азиатским компонентом105.

Позиция С. Станкевича расценивается многими как возрождение идеологии евразийства. В значительно более агрессивной форме эта идеология представлена людьми, группирующимися вокруг газеты «Завтра». Эти люди хотели бы на базе евразийской идеи восстановить советскую империю. Евразийские мотивы подхвачены и другими журналами и газетами.

Слабость нового евразийства – в том, что оно так и не сумело добиться широкого признания. Речь идет лишь об отдельных элитарных кружках – совершенно так же, как это было в 20-х и 30-х годах. Для русских националистов евразийская идея чересчур абстрактна, то же можно сказать и о большинстве интеллигентов в исламских республиках бывшего СССР. При всей своей оригинальности программа евразийства, судя по всему, вновь обречена на провал.

Второй президентский срок В.Путина ознаменовался появлением из недр президентской Администрации новых идеологем, по существу означавших разрыв с целями конституционной реформы начала 1990-х годов. Тогда политтехнологи и другие специалисты из ближайшего окружения главы государства пришли к выводу о том, что изменения политического режима, уже свершившиеся и только еще планируемые, нуждаются в специальном пропагандистском обосновании.

Термин «контрреформа» хорошо известен российским историкам. Так чаще всего именовался политический курс, осуществлявшийся в течение примерно двух десятилетий после либеральных (Великих) реформ Александра II. В данном случае характеризуется ряд мер, направленных на цели, противоположные целям конституционной реформы начала 1990-х годов. Причем речь идет о фактическом изменение положения, созданного этой реформой. Формально смена целей (ценностей, курса) никак и нигде обозначена не была. Напротив, президент В. Путин в 2000–2004 гг. нередко подчеркивал свою приверженность демократии и настаивал на незыблемости Конституции. Но все же в России начала XXI в. произошел отказ от прежнего вектора развития: от политической конкуренции – в пользу монополии на власть одной группы, от разделения властей – в пользу сосредоточения всей власти в одном органе (точнее, в одних руках), от независимости судов – в пользу их подчинения исполнительной власти, от свободы информации – в пользу жесткого контроля государства за крупнейшими СМИ. В самые первые годы нового столетия (и нового президентства) эти смыслы еще не были вполне ясны. Но вскоре они стали очевидными.