Троя. Величайшее предание в пересказе - стр. 25

Вернувшись к себе в лачугу, Агелай положил ребенка на стол и заглянул ему в глаза.

– Проголодался, малыш?

Налил козьего молока из кувшина в плотный шерстяной мешочек и поднес его к губам младенца. Смотрел, как ребенок сосет и насыщается, пока не наелся тот до отвала.

Никаких сомнений уже не осталось: Агелай вырастит его как собственного, но сперва нужно выполнить обещание, данное Приаму и Гекубе. Они требовали доказательств, что ребенок их сгинул.

Так вышло, что лучшая овчарка Агелая в то самое утро принесла пятерых щенков; один держался еле-еле, сил бороться за место у соска ему не хватало, как пить дать издохнет к концу дня. Агелай забрал этого заморыша, быстренько утопил его в корыте и отрезал язык.

Перед тем как отправиться в Трою, взглянул Агелай напоследок на своего подопечного.

– Побудь тут, мой мальчонка из котомки, – прошептал он. – Я ненадолго.

Приам с Гекубой глянули на отсеченный язык, и глаза их налились слезами.

– Забери и похорони с прочими останками, – молвила Гекуба. – Все положенные жертвы принес?

– Все сделал как дόлжно по законам.

– Будет сказано, что царский сын умер, едва родившись, – сказал Приам. – Погребальные игры в его честь пусть происходят в этот день отныне и вовек.

Остальным пастухам Агелай сказал, что ребенка, которого он растит, оставили на ступенях маленького храма Гермесу, что стоял у подножия горы. Поверили ему без труда – такое случалось довольно часто. Тщетно пытаясь измыслить имя приемышу, Агелай продолжал звать его «котомочкой». По-гречески это будет пера, и имя мальчика, пока он рос, невесть как превратилось в ПАРИСА.

На склонах горы Иды Парис вырос в красивого и необычайного умного мальчика, юношу, молодого мужчину. Ни один пастух не стоял крепче за свое стадо или, конечно же, за отца своего и других скотоводов. Когда была очередь Парису следить за стадами, ни телята, ни ягнята, ни козлята не доставались волкам и медведям, никакие скотокрады или разбойники не посягали на его пастбища. Среди жителей тех мест заслужил он себе и другое имя – АЛЕКСАНДР, или «защитник людей».

Вскоре Парис познакомился с ореадой – горной нимфой – ЭНОНОЙ, дочерью речного бога Кебрена[42], и влюбился в нее. Они поженились, и казалось, что суждена этой паре райская идиллия.

Житейские пристрастия Париса были просты и немногочисленны – красавица Энона да благополучие скотины, за которой он следил при отце (как он считал) Агелае. Особенно он гордился быком из своего стада – громадным белым зверем с безупречно симметричными рогами и чудеснейшей густой и кучерявой челкой.