Трофей узурпатора - стр. 21
И муж, и я уже поняли, что именно произошло. Но я позволила ему вершить суд. В конце концов, Льем теперь – часть его владений. А я – всего лишь трофей.
– Пеоро не соблазнял меня, клянусь Истинными, – пуще прежнего завыла Милта. – Это я пыталась его совратить. Что же делать, если мужчины вашей расы такие привлекательные… – нагло заявила эта гадина. – Я не смогла устоять. Мой муж совсем немощен. Его плуг давно сломался и совсем не пашет моё маленькое поле… Но Пеоро… он не тронул меня. Та женщина… Лайдори… Она не должна умереть…
Говорила она, а стыдно было мне. Настолько, что я едва ли не лишалась чувств.
И, лишь ощутив крепкую руку мужа на талии, пришла в себя и бросила на него благодарный взгляд.
Гурго демонстративно поцеловал мне руку и проговорил, не глядя на Милту:
– Моя королева, я ещё не сведущ в законах Льема, но уверен – они мудры и справедливы. Ведь их принесли в вашу благословенную страну сами Истинные боги.
Тонкая льстивая речь политика. Понятная мне. Я улыбнулась и ответила в тон ему:
– Так и есть, господин мой супруг, наши законы мудры и справедливы, и дарованы нашему народу богами.
– Скажите же мне, о, сиятельнейшая, какое наказание полагается за клевету?
– Будь мы в Храме Истинных богов, уважаемый владетель, в клеветника бы ударила молния. Но поскольку мы вне стен обители, то, полагаю, пятнадцати плетей будет достаточно, а после – заклятие немоты. На месяц.
Лэрина Милта побледнела, как полотно. Она что-то лепетала, пыталась умолять, но я взмахнула рукой и, подозвав стражников, велела её увести.
А когда обернулась к мужу – поймала восхищённый взгляд.
– Вы – настоящая королева. Именно такая и нужна Льему, – и, не выпуская моей руки, легко поклонился, – и мне.
– Править и повелевать – неженское дело, – призналась я. – Боюсь, что без вашей помощи, господин мой супруг, не справлюсь.
Он приподнял моё лицо за подбородок, мы встретились взглядами. В его почти прозрачных глазах плескалась нежность.
– Вместе, – сказал он. – Отныне и навсегда – вместе. Как обещали в храме – в горе и в радости. И все решения будем принимать вместе, хорошо. Мне нужна твоя мудрость и тишина, тебе – моя война и сила.
Я не могла не согласиться с ним. А глупое сердечко забилось от благодарности, что со мной считаются. Я не только красивая игрушка, какой меня готовили быть все эти двадцать лет – образованной, воспитанной, магически развитой игрушкой. Пешкой в мужских политических играх. И вот сейчас передо мной стоял мужчина, под властью которого находилось добрая треть мира, и предлагал разделить с ним трон, корону и бремя правления.