Триумфальная арка. Ночь в Лиссабоне - стр. 81
– Равич, – сказала она, – я ведь знаю, о чем ты думал.
– Правда?
– Правда. Ты почувствовал себя уже почти что в браке. Да и я себя тоже. Сам посуди: что за радость, когда тебя вот этак бросают в дверях? Да еще и с охапкой роз в придачу. Счастье еще, хоть кальвадос нашелся. Ты, кстати, с бутылкой-то не жмись.
Равич подлил.
– Ты все-таки невероятная особа, – признался он. – Твоя правда. Только что в ванной я не слишком тебя жаловал. Но сейчас ты просто замечательная. Будем!
– Будем!
Он допил свою рюмку.
– Это вторая ночь, – заметил он. – Самая опасная. Прелесть новизны уже миновала, прелесть близости еще не возникла. Но мы выстоим.
Жоан поставила свою рюмку.
– Похоже, ты ужас сколько всего об этом знаешь.
– Ничего я не знаю. Болтаю просто. И никто ничего не знает. Тут всегда и все по-другому. И сейчас тоже. Никакой второй ночи не бывает. Всякая ночь первая. А когда вторая – это уже был бы конец.
– Ну и слава богу. Иначе куда бы это нас завело? Это уже была бы арифметика. А теперь иди сюда. Я еще совсем не хочу спать. Хочу пить с тобой. Смотри, вон звезды в небе, там стужа, а они совсем голые. Когда ты один, ничего не стоит замерзнуть. Даже если вокруг жара. А вдвоем никогда.
– Вдвоем и замерзнуть не страшно.
– Но мы не замерзнем.
– Конечно, нет, – сказал Равич, и в темноте она не увидела, как дрогнуло его лицо. – Мы – нет.
10
– Что со мной было, Равич? – спросила Кэте Хэгстрем.
Она лежала почти полусидя, под головой две подушки. В палате стойкий аромат туалетной воды и духов. Форточка слегка приоткрыта. Свежий, подмороженный воздух с улицы, смешиваясь с жилым теплом, дышал весной, словно на дворе не январь, а уже апрель.
– У вас был жар, Кэте. Несколько дней. Потом вы спали. Почти сутки. Теперь температуры нет, все в порядке. Как вы себя чувствуете?
– Слабость. Все еще слабость. Но не так, как раньше. Без этой судороги внутри. И болей почти нет.
– Боли еще будут. Не очень сильные, и мы вам поможем их перенести. Но, разумеется, перемены наступят. Да вы и сами знаете.
Она кивнула.
– Вы меня разрезали, Равич…
– Да, Кэте.
– Иначе было нельзя?
– Нет. – Равич выжидал. Лучше пусть сама спросит.
– Сколько мне еще лежать?
– Недели три, может, месяц.
Она помолчала.
– Может, оно и к лучшему. Покой мне не помешает. Я ведь совсем измучилась. Только сейчас понимаю. И слабость была. Но я не хотела ее замечать. Это как-то было связано одно с другим?
– Конечно. Безусловно.
– И то, что иногда были кровотечения? Не только месячные?
– И это тоже, Кэте.
– Тогда хорошо. Хорошо, что у меня будет время. Может, так было нужно. Сейчас вот так сразу встать и опять выносить все это… По-моему, я бы не смогла.