Триптих откровения - стр. 8
– Да что же там за «нечто» такое, что даже вспоминать нас не хочешь?
– Вы тут не причём. Давай отложим пока этот разговор (и добавил), а помнишь, Юрец, я исповедовался перед тобой на вокзале?
– Да, Саша, помню.
– Удивительно то, что я эту сухопарую старушку чаще всего в армии вспоминал, воспроизводил детали в памяти, а особо запомнилась её усмешка, когда она вошла в буфет, а я сидел в компании геологов рядом с Валей Осипенко…
Тут вошёл Серёга Червонных. «Вот, – сказал он, – в местном магазине только Кедровая водка, – достал из дипломата три бутылки кедровки, колбасу и сыр. – Придётся перейти с коньяка на неё. Надеюсь, понравится.
Разговор перешёл на общие темы, а когда кедровка была хорошо продегустирована, мы стали более эмоционально выражать радость от неожиданной встречи.
Шаланды, полные кефали,
В Одессу Костя приводил,
И все бендюжники вставали,
Когда в пивную он входил, -
затянул Сергей Червонных, а далее и я присоединился, вторя ему:
Я вам не скажу за всю Одессу -
Вся Одесса очень велика, -
Но, а Молдованка и Перессы
Обожают Костю моряка.
– Юрец, и ты Серёга, – перебил нас Пиринский, – ну, какие Перессы?! Нет в Одессе никаких «Пересс», а есть Пересыпь, производная от сочетаний «сыпать – пересыпать». Все вы, кацапы, поёте неправильно!
– Ты прав, Саша, давайте отныне петь, как хохлы поют – «Пересыпь». Ведь ты хохол, Саша?
– Нет, Юрец, я ближе к полякам, но проживающим в Белоруссии. Мой отец Сильвестр оттуда, там это имя распространено.
После такого уточнения песню о Косте-одессите мы стали петь в правильном варианте.
А потом вдруг из наших уст понеслась песня Лидии Руслановой:
Очаровательные глазки,
Очаровали вы меня.
В них столько неги, столько ласки,
В них столько страсти и огня.
Эта песня почему-то захватила нас сполна:
Я опущусь на дно морское,
Я вознесусь на небеса.
Тебе отдам я всё земное,
Чтоб только зреть твои глаза.
В этот вечер мы возвращались к этой песне снова и снова. Пели громко и почти непрерывно: Пусть будет жизнь моя опасной –
Коварств и мук я не боюсь.
Я в этот взор очей прекрасных
Весь без остатка окунусь.
Наутро кто-то из соседских номеров с насмешкой спросил: «Ну, поднялись со дна морского, не утонули?». «Вроде живы, – отшучивались мы, – сейчас посмотрим, осталась кедровка, или всю выпили?» Оказалось, все бутылки были опорожнены, только на дне каждой лежало по три кедровых орешка.
Ехать в центр Москвы не имело смысла, хотя и был воскресный день, так как за окном царила стальная промозглая сырость. Да и желания особого не было, каждый из нас не раз бывал в Москве. А тут такая неожиданная встреча. Сергей Червонных, в угоду нам, сделал ещё ходку в магазин. Кедровка с орешками на дне бутылок пришлась очень кстати.