Триптих откровения - стр. 10

С понедельника мы с утра пошли на занятия, а с трёх часов дня снова оказались в номере, где продолжили осваивать кедровку и вести разговоры на разные темы, в том числе и о моём поэтическом творчестве.

– Печатались где-нибудь твои стихи, Юрец? – спросил неожиданно Сашка, и своим вопросом попал в самое моё больное место.

– Печатались, в основном в газетах, преимущественно в тех, где я в тот момент находился. А когда занимался промышленными водами, то побывал почти во всех областях республики. Там печатались не только стихи, но и статейки и очерки о геологах.

– Как же тебе удавалось сочетать всё это с работой?

– Всё просто. Приезжая на место, я, как правило, арендовал в ближайшей автобазе грузовой автомобиль, необходимый для работы. Для этого надо было оформить бумаги и дождаться из объединения перечисления денег. Пока не поступят средства, я был свободен. Вот тогда-то от нечего делать я писал и публиковал в местных газетах свои опусы.

– Помню, помню, – вмешался в разговор Сергей Червонных, – в нашей областной газете «Путь Ленина» я встречал твои стихи «Язык камней» и ещё что-то.

– Было такое, – подтвердил я. – Особенно много печаталось на Мангышлаке. Там я побывал почти на всех нефтепромыслах и не только.

– Может, что-нибудь прочтёшь наизусть, Юрец? – попросил Пиринский.

– Не проблема, – ответил я. – Только стихи по-пьянке плохо усваиваются.

– А без пьянки у нас времени для этого не будет. Давай, Юрец, сделаем так – стихи твои будем слушать не «по-пьянке», а вполпьяна, – подвёл итог Александр.

– Само то, – согласился я. – Вот когда мы с Сергеем блуждали по пескам, у меня появилось стихотворение «Живой песок», прочту главные строки:

Среди безмолвной дикой прелести,

Там, где раздолье и тоска,

Бугристый, грядовый, ячеистый

Лежит живой массив песка.

Дитя воды и ветра буйного

На неподвижность обречён

За то, что нрава был разгульного

И жизнью вольной увлечён.

Из века в век желает страстно он –

Сквозь даль седую и бурьян, -

Счастливым и волной обласканным,

Катиться прямо в океан.

И ветром бурьевым встревожены

Песчинки – верные гонцы

Несут мечты те безнадёжные

С забытых мест во все концы.

– Прямо не песок, а человек, «на неподвижность обреченный за то, что нрава был разгульного и жизнью вольной увлечённый», – пафосно молвил захмелевший Сергей Червонных. – Юра, это ты про нас, геологов, написал, не так ли?

– Про песок, Серёжа, в котором мы вязли на твоей машине. Но, безусловно, хорошо то, что ты это воспринимаешь по-своему. И мне уже самому кажется, что это мы с тобой желаем страстно катиться прямо в океан мечты своей. Спасибо тебе.