Три шершавых языка - стр. 8

Внешне он выглядел взрослей парней своего возраста, хотя многие из учащихся были старше его на период описываемых событий, иногда даже на три-четыре года, да и с виду он не был этаким задирой-бойцом, что часто озадачивало любопытствующих. Наглецом – да, лицемером – всегда пожалуйста, но отнюдь не поклонником кулачных боев с мятыми ушами, сбитым носом и разросшимися надбровными дугами. Нет, напротив у него было вполне приличное лицо молодого человека совсем не рабоче-крестьянского сословия. Этакий подтянутый, сдержанный потомок интеллигентной семьи, может быть от политики или высокого искусства, со свойственными их сословию ухоженными манерами и тонким складом ума. Любой, кто бы встретил его впервые не имел бы какие-либо нелицеприятные предубеждения относительно него, но познакомившись с ним ближе побаивался бы и ненавидел всей душой. Гремучая смесь его злобной воли, невероятной силы, решимости и отличных манер ввергала разум в безумную пляску мыслей, пытавшихся раскусить его людей.

Генетика одарила его более рельефными пропорциями тела, чем его обычным сверстникам, и пышной копной волос, отливавшим на солнце нефтяным блеском, к тому же с ума сводившую всех девчонок и старших и младших групп. Хотя правилами не позволялось носить длинные волосы, вернее длиннее, чем стрижет машинка, но только его персонально эти правила обходили на трех заключительных классах обучения. Ему позволяли потому, что какой-никакой, но порядок держался на нем, и только благодаря его влиянию, самые беспринципные мальчишки довольствовались тем, чем им позволялась довольствоваться правилами заведения.

Прямой римский нос не скрывал уверенного в себе человека, выраженный подбородок, а между ними сияла постоянная то ли улыбка, то ли усмешка, будто вся жизнь была для него и удовольствием и приключением и глупой иронией. С трудом удавалось различить сквозь нее настоящие эмоции и настроения, витающие в его голове, но лишь его взгляд говорил за него.

Словно сатана, взиравший из черной дыры в ад были его глаза, когда он был зол, черные как агат на идеально белых белках. Они никогда не блуждали, как у обычных людей и чрезвычайно редко моргали. В зрительной атаке словно гигантские толстые и мохнатые хелицеры паука птицееда вонзались в глазницы собеседника, когда тот случайно пересекался с ним взглядом. Невольно мысли разлетаются по углам и начинаешь думать, что делать, чтобы оторваться, чтобы не показать свою слабость, чтобы достойно выйти, да господи – просто сбежать без оглядки из этой глупой игры. Но голова затуманивается, бегут слезы, ты часто моргаешь, как жалкий первоклассник, ты проиграл.