Три шершавых языка - стр. 39
Крыша была остроконечная, и Марк мог легко позволить обнаружить себя на ней, лишь стоит кому-то бросить случайный взгляд с бокового окна. Потому пригнувшись и стараясь не издавать излишнего шума он прокрался до пожарной лестницы и стал спускаться вниз. Отмерив необходимую длину веревки он привязал ее к перекладине и скатился по ней на землю. Кругом была мертвецкая тишина, нарушаемая лишь мчавшимися в дали автомобилями, и дикий холод. Короткими перебежками Марк добрался до заветного угла забора, а от него до куста, где как и ожидалось, его ждала та самая палка с рогаткой на сужающемся конце. Несколько попыток и он все-таки подцепил проволоку так, чтобы можно было выбраться под ней не поранив кожу. Осталось преодолеть острые концы прутьев решетчатого забора, что он и сделал. Все, наконец он за забором! Наконец он сделал что-то такое, что делают лишь куцые единицы из самых отважных мальчишек! Этим можно сказать он достиг самых вершин местного криминала. Но все же его не покидал страх и разумеется голову терзали мысли, что новые приключения могут принять сегодня самый неожиданный оборот.
Марк прощупал в кармане деньги и побежал до магазина, озираясь и прислушиваясь к каждому шороху. Дорога была пуста, лишь встретилась какая-то компания молодых людей, весело проводивших время, да собачник со своим питомцем. Тапки были не по размеру, отвратительно хлопали на бегу, потому большую часть пути Марк преодолел босяком по холодным, асфальтированным дорожкам.
Вот подъезд, квартира, с поношенным видом дверью, и он давит на замалеванную краской кнопку звонка. Ответа поначалу не последовало и даже жалкого шороха. Неужели все на этом так и кончится, спрашивал себя Марк. И почему я не догадался спросить Курта, что делать в таком случае? Решив показать, на всякий случай, редкостную настойчивость, он сделал еще один длинный и нудный звонок. Наконец послышались шаги в глубине квартиры и прозвучал прокуренный женский голос.
– Кто?
– Я от Курта, – ответил напряженно Марк. Голос что-то заворчал, про себя, но ему теперь вторили звуки отпирающихся замков. Дверь приоткрылась и через образовавшуюся щель на Марка уставился какой-то человек. Секунды, и дверь распахнулась шире, после чего Марк получил приглашение войти.
– Извини, у меня лампочка перегорела в коридоре, – снова заговорил тот же голос. – Сейчас включу свет в комнате, – добавила она, что и было сделано.
Взору Марка открылась весьма понурая женщина, лет сорока пяти– пятидесяти, с длинными неопрятными волосами, светло русыми и скорее всего грязными. У нее было явно пропитое опухшее лицо, не выражавшее адекватно эмоций и неухоженные руки с грязными ногтями на пальцах. Одета она была в дешевое ситцевое платье, моды этак двадцатилетней давности, довольно поношенное и выцветшее. К тому же казалось было на размер-два меньше своей хозяйки. На ногах красовались сильно изношенные тряпичные тапки с дырками на больших пальцах ног и истоптанными задниками. Из тапок торчали небритые ноги. Вся эта красота дополнялась мрачным фоном грязной запустелой квартиры, больше смахивавшей на алкопритон. Полуотвалившиеся грязные обои, деревянные полы с облупившейся краской, старая замасленная мебель и тараканы, прятавшиеся от света то тут то там. Смесь ароматов кошачьего быта, плесени и вовремя не выброшенного мусора сдавливали дыхательные каналы Марка.