Три шершавых языка - стр. 38
Однажды Марка разбудил страшный удар по заду, через решетчатое дно второго яруса кровати. Словно облитый ледяной водой он подскочил на ноги и выстроился перед Куртом, прозябая от холода. Курт лежал закинув ногу на ногу в одежде на не расправленной кровати. Он был явно не в духе.
– У меня кончились сигареты, так что слушай меня, – начал он. – Сейчас ты пойдешь на чердак, там перед ним будет решетчатая дверь на замке. Один прут двери можно снять, покрути каждый и узнаешь какой. Затем доходишь до чердачного окна и около него находишь веревку. Через окно выбираешься на крышу и топаешь до пожарной лестницы слева, понял?
– Да, – ответил Марк.
– Тогда дальше. Спускаешься по лестнице и привязываешь веревку к нижней перекладине, иначе потом ты подняться по ней не сможешь, слишком высоко над землей. Запомнил?
– Да.
– Значит идешь дальше, и главное, никому не попадаясь на глаза добираешься до левого заднего угла ограды. Там есть куст, в нем длинная палка, ею повыше подопрешь самую нижнюю линию колючей проволоки, и под проемом выбираешься наружу. Запомнил?
– Да.
– Помнишь тот дом с продуктовым магазином, ну тот, что самый ближний? – спросил Курт не дожидаясь ответа. – Заходишь в третий подъезд за магазином и звонишь в квартиру номер 49. Кто если спросит, скажешь что от Курта. Ему и отдашь деньги, а тебе передадут сигареты. Вернешься обратным путем убрав все на место за собой. Понял меня?
– Понял.
– И не дай боже тебя поймают или ты расскажешь, как выбрался из расположения, тебе лучше тогда сразу в окно прыгнуть. Понял меня? – доканывал его Курт, вкладывая в руку бумажные купюры и какой-то металлический предмет?
– Я понял, – ответил Марк как заведенный.
– Да, еще кое что, – вспомнил Курт. – Сюда принесешь только одну пачку, остальное спрячь на чердаке. Но чтобы ни куда это не пропало. В общем скачи, скачи быстрый олень, скачи.
Марк уже подзабыл когда самостоятельно без присмотра воспитателей оказывался в объятиях внешнего мира. Но уж точно никогда не бродил там глубокой ночью, хоть и ранней но прохладной осенью, когда кроме тапочек и легкой одежды он одеть ничего не мог. Волнения захлестывали его, сердце билось, отдавая ударами в ушах. Страх был такой, что казалось воздух превратился в эфир, густой и упругий, всеми силами противостоящий его движениям. Но вернуться он не мог, нужно было довести дело до конца.
Преодолев дверь расположения он замер и прислушался, вдруг, кто-то из дежурных воспитателей услышал его. Затем лестница до чердака, и путь перегородила заветная решетка, сваренная их тонкой арматуры и железных уголков. Сверху все прутья держались намертво, снизу легко нашелся один подвижный. С диким скрипом Марк выдернул один конец арматуры и тем самым открыл относительно широкий лаз, пробраться через который не составило бы труда. Дальше была сплошная темень, где и пригодился маленький металлический предмет, коим оказалась бензиновая зажигалка. Осторожно пробираясь до окна, он с трудом нашел веревку, брезгливо повесил ее на шею, подозревая, что к ней чего только не прилипло, поскольку чердак был просто засыпан птичьими отходами.