Три шершавых языка - стр. 41
– Молодец! – сказал Курт, когда получил свои сигареты, – а зажигалка?
– Забыл про нее, – замешался Марк и отдал зажигалку.
– Она тебе тоже поднимала подол? – спросил он этаким манерным тоном.
– Кто, а мм…да, поднимала, – ответил Марк.
– Ты ее хоть это… – ехидно спросил Курт мотнув в бок головой.
– Нет конечно, ничего не было, – отпихнулся Марк.
– Слабак! Но можешь идти спать.
Марк не стал рассуждать и просто влетел под свое одеяло, но сон не приходил. Кроме того, его страшно трясло. Только сейчас он понял, что все это приключение он мерз до костей. Ко всему прочему удовольствию в крови свободно разгуливал адреналин, да и безумные мысли крутились в голове. Словно по инерции, они раз за разом прокручивали все произошедшие события, оценивали их и снова давали кожей прочувствовать каждую испытанную деталь. Проиграв в тщетной борьбе с навалившейся бессонницей, Марк за три часа до подъема побрел в умывальник и под электрическим светом обнаружил, что ладони рук и ступни ног у него были черно-бурого цвета. Ржавая лестница и пробежки босяком не могли не пройти бесследно. Марк быстро вымылся и рухнул в постель. Сон на сей раз пришел мгновенно.
***
К сожалению, для Марка в след за этим походом начались и другие. Курту хотелось сладостей, и Марк приносил их, но и деньги уже приходилось находить самому без дополнительных указаний. Просто, чтоб было, а дальше импровизируй как хочешь. За сладостями следовали колбасные предпочтения, затем алкогольные, а иногда все вместе и сразу. Словом, дорога за забор была протоптана через чужие заначки, карманы, угрозы расправой над слабыми и несбыточные обещания вернуть долги. Курт даже посчитал, что за двадцать минут у него должно быть то, чего он сегодня желал и даже злился, если ждать приходилось дольше запланированного. Зато теперь Марка ненавидели все, кто мог вообще носить в себе ненависть. Его презирали даже самые отъявленные негодяи из местных и отмечая это, Курт снова вносил свои комментарии.
– Опять ты думаешь всякую глупость про изоляцию и исключение из общества. Ну раз тебя выбросили из волчьей стали становись же орлом, живи как орел, пари как орел, отрывай куски как орел от тупых баранов, что тебе, мать твою, мешает?
В награду за сомнительные успехи Курт позволил Марку курить. Не сказать, что он особо хотел еще одну зависимость, с которой проблем было больше чем с любой другой провинностью, но отказать Курту в его благодарности он не мог. Курт курил до половины и передавал сигарету Марку. Тот молча добивал ее. И все-таки сигареты вскоре пошли хорошо, даже очень хорошо. Курт никогда не ограничивал в них, главное чтобы они были и для него, где-нибудь поблизости, и Марк крепко с ними подружился. Что-то для Марка было в них такое, что непременно подкупало. Может быть потому, что приходило какое-то успокоение и бушующий злой мир уходил на второй план, а может от того, что Курт в это время не терзал его. Да, определенно это мои друзья навсегда, заключил Марк, будто по щелчку пальцами откинув все свои сомнения на этот счет.