Тревожный Саббат - стр. 20
– Мне крайне неприятны любые касания. Общественный транспорт – просто ад, стараюсь больше ходить пешком.
– И как же ты живешь со своим молодым человеком? – удивился Асмодей. – Как его там? Еретик?
– Он не мой молодой человек. Он – нечто другое. Наверное, лучший друг. И тот, кому я сломала жизнь. И тот, кто сломал жизнь мне. И да, мы не занимаемся сексом. По крайней мере, в общепринятом смысле. Почему вы спрашиваете? Разве все это относится к искусству огня? Да и кто вы такие, чтобы лезть мне в душу? Какие-то фаерщики! – Ким вскочила и сжала руки в кулаки.
– Мы не какие-то фаерщики, – устало ответил Асмодей. – Не все так просто, девочка. Я не буду тебе говорить очевидное о том, что труппе нужен адекватный и собранный человек. О том, что мы играем с огнем в прямом смысле этого выражения. О том, что каждый день мы буднично доверяем друг другу свои жизни.
Скажу о другом. Мы – огнепоклонники. Причем особенно почитаем Заратустру. Ты ведь заметила необычность этого дома? Мой прадед был зороастрийцем и искал Шаолинь. И мы – ищем. И я, и Чайна, и Ингрид хотим достичь своего счастья. Но не знаем, в чем оно. А ты… Ты – особенная. Ты увидела замок в огне. И мы хотим тебя понять, раскрыть твою истинную сущность.
– Хорошо… Но что же в итоге получу я?
– Драйв. Свободу. Деньги. Интересную работу. Саморазвитие и самореализацию, – ответил Чайна. – Ты говорила, что работаешь в колл-центре на скучной должности. Неужели никогда не хотелось бросить ненавистную работу и человека, которого ты не любишь?
Ким опустила глаза:
– Хотелось. Вот поэтому я и здесь. И терплю эту дуру-Ингрид с ее детскими обидами.
– Она хочет с тобой дружить, – улыбнулся Асмодей.
– И я хотела… Тринадцать лет назад.
– Ты должна нам все рассказать, – мягко, но твердо сказал Чайна. – И я помогу тебе. Мы очистим наши мысли и проведем настоящую чайную церемонию. Асмодей, у тебя ведь есть все необходимое?
– Отличная мысль, друг! – расцвел в улыбке Заратустра.
Ким мысль казалось не такой уж замечательной, но она бы не призналась и самой себе, что ей невыносимо было находиться в обществе Асмодея. И мучительно рассказывать о своем прошлом.
Пока Чайна готовил все необходимое для чайной церемонии, они сидели молча. Ким лишь краснела от цепкого взгляда фаерщика. Впервые в жизни ей захотелось быть привлекательной. Но девушка лишь одернула толстовку и надвинула капюшон глубоко на глаза. Это не укрылось от взгляда Асмодея:
– Не бойся меня, девочка. Я не причиню тебе боль. По крайней мере, не сегодня.
– А когда?
– Когда придет время.
Наконец все было готово к церемонии Гун-фу. Чайна принес миниатюрные чашечки из китайской керамики и облил водой из такого же чайника.