Традиции православной благотворительности - стр. 10

. К.П. Калмыков являлся владельцем нескольких лавок, кирпичного и уксусного заводов, дворов и дома в Огородной слободе. Из Нижнего Новгорода он переселился на московское жительство в 1680-х годах. По сравнению с иными состоятельными соседями по приходу Клим Прокофьевич не выделялся щедростью пожертвований. Но все же известны его вклады в храм Харитония Исповедника, к числу прихожан которого принадлежали купец и его жена. В синодике этой церкви значится род Калмыковых, записаны его вклады «по родителях». За все время пребывания среди харитоньевских прихожан Климом Прокофьевичем были «писаны образы в своде трапезном, дано с Иваном Павловым… десять рублев, да в оконешное строение десять рублев, да котел железной, взято за него пять рублев с полтиною, да золотой в сосуды черневые… в сосуды золотые полтину»[20].

Обитель преподобного Сергия Радонежского блистала среди москвичей славой древнего благочестия. Пожертвования в ее пользу иной раз бывали огромными. Служилые аристократы порой отдавали монастырю обширные родовые вотчины. Во вкладной книге обители выделены группы «торговых и всяких людей» – вкладчиков от разных городов. Самая большая группа состоит из столичных жителей. Московские купцы не могли соревноваться с богатыми землевладельцами в размере вкладов, но рядовых дворян они легко «обходили». В царствование Бориса Федоровича Годунова Т.Г. Касаткин, «торговый человек» Суконной сотни (принадлежность к которой свидетельствовала о крупном состоянии дельца), отдал обители «…у Соли Галицкие на посаде дровяное кладбище». Полтора десятилетия спустя, уже при царе Михаиле Федоровиче Романове, московский «торговой человек» Г.М. Перепелкин пожертвовал «…денег 10 рублей да солоду 10 чети за 8 рублев». Даже в тяжелейшие годы Великой смуты столичные купцы не забывали Троице-Сергиев монастырь. Едва оправившись от тяжелой осады со стороны польско-литовских интервентов и воровских казаков, обитель получила от «торгового человека» Степана Каплина 40 рублей, и «…за тот вклад ево постригли»[21].

Особняком стоит группа благотворителей из среды «гостей» и купцов Гостиной сотни. Эти воротилы могли преподнести монастырю драгоценные дары. В 1530–1540-х годах много жертвовал гость Никита Романов. Он, среди прочего, дал вкладом по матери своей инокине Марфе шубу, летник и «ожерелье бобровое», а затем – сердоликовую «лжицу» (ложечку), серебряные позолоченные «плащи» к Богородичной иконе и другую ценную утварь. Жертвовали лошадей, соль, столь необходимую для монастырского хозяйства, священнические одежды из дорогих тканей и просто деньги – как сделал, например, в 1628 году «Гостиной сотни торговый человек» Никита Родионович Пушников, давший сто рублей. Весной 1671 года Анна Буйкова, вдова гостя Ивана Парамоновича, как видно, безутешно тоскуя по ушедшему супругу, сделала вклад, необыкновенно щедрый даже для купеческой среды. Вот что в него вошло: «…стихарь дьяконский камчатой – камка желтая куфтерь, оплечье алтабас золотой, опушка камка цветная; пелена обьярь золотная по зеленой земле, опушена отласом цветным; пелена отлас золотой по таусиной земле, опушена отласом красным; пелена отласец серебряной цветной, опушена отласом желтым, на серединах кресты шиты серебром; две пелены тафтяные на жаркой цвет; две патрахели камчатые цветные, у них пугвицы серебряные; уларь камчатой; сосуды церковные: потир, копие, звезда, 3 блюдечка серебряные весом 2 фунта 10 золотников. И тот стихарь и пелены, и патрахели, и уларь, и сосуды церковные по приказу… вдовы Анны отдано в Троицкой Хотьковской монастырь в церковь Покрова Пресвятыя Богородицы»