Традиции & авангард. Выпуск № 3 - стр. 14
– Так, может, не он? – нахмурил брови Евгений Борисович. – Вдруг она сама его порешила и следы заметает, а там, в поселке – совсем другой тип?
– Может, – покорно согласился Вениамин. – Только улик никаких не нашли. Хотя… она была рада, что он исчез. Говорила, жизнь всю испортил. Мол, обещал забрать в новый дом и все такое, а сам… Типичная бабская песня.
Евгений Борисович, хмыкнув, переписывает адрес огрызком карандаша в свой потрепанный блокнотик. «Интересно, кто такой Горбоносов, что в его честь улицу назвали? – думает он, выводя последнюю букву круглым, как в начальной школе, почерком. – А, впрочем, нет. Неинтересно».
Троллейбус. На стекле – вмерзшая в снежные завихрения открытка. Мэр города с бородой Деда Мороза держит мешок с субсидиями и прибавками к пенсиям и стипендиям.
За стеклом проплывает чернильная тьма леса. Там, за стволами, угадывается прямоугольник дома. Дома, окна которого не светятся, вопреки обещаниям того самого мэра. Женщина в кудрявой барашковой шапке недоверчиво поджимает губы, вздыхает. Облачко серебристого пара сейчас же растворяется в воздухе.
– О чем ты думала, Дуня? – раздраженно говорит женщина девочке на соседнем сиденье.
Девочка увлеченно и ритмично пинает серым валенком спинку сиденья напротив.
С сиденья встает, тревожно оглядываясь, худощавый мужик неопределенного возраста. Близоруко щурится в круглых очках, замечает девочку, закрывает рот прежде, чем выплеснуть свой дрожащий упрек. Мать нервно и быстро мотает головой. Дуня быстро подмигивает правым глазом, и незнакомец тотчас расплывается в улыбке. А потом старик в нелепой шляпе, неровно балансируя от поручня к поручню, исчезает в глубине салона. Дуня разворачивается валеночками в проход.
– Дуня, – вкрадчиво тянет мать. – Зачем ты насыпала соли в кашку этому… мальчику?
– Стакан соли может убить человека, – серьезно отвечает она, не оборачиваясь. – Я читала в твоем журнале. Мама, он сказал, что не бывает электриков-космонавтов! – срывается она вдруг на жалобный крик. – Он сказал, что я сама придумала все! Он сказал, что нету никакого папы.
Мать вздыхает, выпуская облачко винного пара. Привычно быстро считает цифры на красно-белом билете: несчастливый.
– Глупенькая, – проговаривает она ласково. – Он ведь заметил бы, что каша соленая.
– Да, – грустно констатирует девочка. – Он и заметил.
Про отца речь не заходит: правду знают обе женщины, и маленькая, и большая.
– Пошли, бедовая, – вздыхает мать, подталкивая девочки к двери. – И брат твой такой же…
До дома Дуня и мать идут молча.
У подъезда стоит синеватая тень с надписью во всю спину.