Тонкий лед - стр. 41
Альвдис понимала, что ей не хватит слов рассказать франку, как именно она чувствует богов и мир вокруг себя, и надеялась лишь, что Мейнард не счел ее глупой или же убежденной в том, чего на самом деле не существует. Она смутно понимала: он что-то потерял и что-то ищет, но найдет ли? И не кажутся ли ему смешными ее слова? Альвдис снова захотелось ему помочь, как тогда, в болезни. Только болезни телесные она врачевать умела, а душевные – нет, не догадывалась, как. Человек болен, если не может увидеть богов, и тут недостаточно желания захотеть вылечиться. Мейнард, видимо, не смог.
- Значит, ты потерял своего Бога? – Альвдис повторила вопрос, и на сей раз Мейнард, пожав плечами, ответил:
- Может быть. А может быть, и нет. Наш Бог не так понятен, как ваши, госпожа. Его пути неисповедимы, Он часто подвергает нас испытаниям, и когда мы ропщем на Него, испытания становятся еще сильнее. И не предугадать, чего Он хочет от тебя, кроме истинной веры. Даже она не... – Он прервался и, посмотрев на небо, встал. – Впрочем, что толку говорить о таком. Буди своего брата, госпожа. Нам пора возвращаться.
Обратный путь оказался тяжелее, чем думали, хотя, казалось бы, не в гору идти, а с горы. Но драные облака наконец собрались с силами, слепились в уродливую тучу и принесли дождь, летевший в лицо и через некоторое время превративший тропу в ручей. Хотя было еще не поздно, вокруг стремительно сгустились сумерки, плотные, как дерюга. Еловые лапы загораживали свет, и несколько раз Альвдис, знавшая эту тропу как свои пять пальцев, едва не поскользнулась. Тейт шел рядом с сестрой, чтобы в случае чего поддержать ее, а Мейнард через некоторое время обогнал детей вождя и пошел впереди, иногда предупреждая о коварных скользких камнях или расщелине. Волосы франка намокли, однако он не спешил набрасывать капюшон. Казалось, Мейнард наслаждается плохой погодой, этим небезопасным спуском и самим своим пребыванием в лесу. Может, здесь он ощутил свободу, которой теперь у него нет?
Альвдис думала о том, почему они решили все, что франк не сбежит. Ведь он в селении так недавно... Однако отец принял его слово (отец, который два месяца назад слюной брызгал от ярости, стоило лишь заговорить о новых рабах!), все остальные приняли, и откуда-то они знали, что Мейнард его сдержит. Что в нем такого, в чужаке, что люди ему доверяют? Как можно узнать человека за такое короткое время? И тем не менее...
Сейчас, во время долгого пути обратно и после короткого, но откровенного разговора с Мейнардом (пусть не о тех вещах, о которых Альвдис хотела бы его спросить и страшилась), она могла себе позволить подумать честно. Ей очень нравился чужак, нравился настолько, что, будь он воином, даже не слишком знатным, Альвдис указала бы отцу на него и сказала бы, что этого себе выбирает. Женщины северян пользовались достаточно большой свободой выбора, и конечно же, дочка вождя обладала привилегиями, присущими ее положению. К тому же, она давно не единственный ребенок Бейнира, у него есть Тейт, наследник, и, может, Далла однажды произведет на свет еще детей – так что можно уговорить отца и заставить его одобрить того мужчину, которого Альвдис сама выберет себе в мужья. Но Мейнард – не северный воин, он раб, да еще монах. Пусть он говорит, что потерял своего Бога, старичок-проповедник очень хорошо объяснил Альвдис насчет обетов и пострига. Это она понимала: есть клятвы, какие нельзя нарушить, иначе боги за такое отомстят, и отомстят жестоко. Ничто тебе не поможет, если боги на тебя злы. Даже если это чужой бог. Особенно если это он.