Точка невозврата - стр. 2

Штатный «сюрприз-суперприз» стоит в кают-компании по стойке смирно, патлатый, угловатый, грудь колесом, очи в закате. Вид имеет придурковатый, но это у него от усердия. От попытки казаться солидней и старше. Ох, и зачем же ты меня выбрал, горе-курсант Иванов?

– Так, – говорю. – Неувязочка. По штату нам положен стажер. А этот тянет на юнгу. Жень, есть правило, чтобы на борт Ракушки брать подростка пятнадцати лет?

– Четырнадцати, – уточняет честный курсант. – Я училище экстерном закончил. Здравия желаю, капитан Соколовский.

– Ну и ты не болей, Иванов. Расслабься, не на параде.

– Четырнадцать? – удивляется Славик. – И сразу в Насосы? Ну-ну!

Иванов просекает насмешку и становится пунцовым по самые уши:

– Не в Насосы, зачем. Только практика в экстремальных условиях. СпецО направил приказом.

Так и слышится: я не нарочно, это они. Мальчишка! Выбор-то твой, Иванов!

Жека пристально смотрит в планшет, ох, настырная она, как пиявка, прицепится – не оторвешь, пока крови твоей не напьется.

– Здесь написано: нестабильное поведение во время учебных полетов. Нестабильное – это как, пацан? Ты хоть понимаешь, чем мы занимаемся?

Стажер кивает башкой и смотрит на меня влажным глазом. По фигу ему, чем мы тут занимаемся. В космос ему надо, в глубокий. Штамп в зачетке получить с моим росчерком, автограф в персональной планшетке. Но под этим слоем, пыльным и скучным, есть там что-то еще. Романтика? Придурь? Не угадал, Соколовский. Просьба там, в этих серых глазах, даже мигает складно, старым проверенным кодом. Что ж тебе нужно от меня, Иванов?

Ладно, командую, задраить люки. Будем решать по инструкции. Рейд плановый, практически отпуск, сгоняем на Орхиду, к цветочкам-ягодкам, скинем ящики, а после обсудим. Штурман, вводные Аделаиде. Жека, подключи стажера к системам. И подгрузите на борт продовольствия: в экипаж зачислен молодой организм.

За двое суток я выяснил, что стажер бесполезен во всех отношениях. А во многих даже опасен. К ботам его подпускать нельзя: взялся усовершенствовать мою программу, так ботва потом по отсекам скакала, что твои обезьяны, насилу с Синявским всех отловили. Хотел помочь Жеке с наукой, так она его прокляла, хорошо прокляла, с душою матерной, и запретила соваться к себе в медотсек. Потом парень вроде сошелся с Синявским, тот уважает любые заскоки, а еще негасимый пыл при изучении корабля и пространства. Только Паша Иванов исхитрился подбить штурмана на солидный крюк к астероидам, то есть, пока командир отдыхал после вахты, эти двое изменили курс корабля и полетели смотреть пояс Громова, про который стажер где-то читал.