Точка Невозврата - стр. 3
Импульсивный Скоблин заёрзал:
– Извините, ваше превосходительство, хотелось бы услышать оценку моего плана.
Третьяков с достоинством одёрнул полы френча британского покроя с отложным воротником и накладными карманами на груди и боках, прогудел басом:
– Не располагаю ни силами, ни… э-э-э… средствами, чтобы прикрыть Орёл. И без того левый фланг имею на весу. По моему разумению… э-э-э… господин полковник желают за счёт чужаго обезопасить собственную бригаду от возможного окружения.
Реакция не хватавшего звёзд с неба артиллериста была для Кутепова предсказуемой, хотя он не ожидал столь резкой формы её выражения.
– Призываю к корректности, Александр Николаевич, – хмуро бросил комкор Третьякову, а намерение Скоблина дать ответную реплику пресёк резким жестом. – Не время для перепалок, Николай Владимирович.
Обсуждение возобновилось. Начальник третьей пехотной дивизии генерал-майор Витковский, понимавший, что реализация замысла корниловцев воспрепятствует распространению красных во фланг его дроздовцев, поддержал Скоблина. Кутепов обратил внимание на крайне утомленный вид Витковского. Обычно живой как ртуть, маленький генерал тёр красные глаза и боролся с тягучей зевотой – сказывались последствия бессонных ночей.
Подошёл черёд начальника первой дивизии Тимановского. Кутепов упредил намерение генерала выпрямиться во весь свой незаурядный рост словами: «Пожалуйста, сидя, Николай Степанович».
Большинство из присутствовавших на совещании были неоднократно ранены, но по тяжести увечий равных Тимановскому здесь не имелось. Попав гимназистом шестого класса на русско-японскую войну, в сражении под Мукденом он заработал пулю в спинной хребет. К удивлению докторов, «Железный Степаныч» сумел вернуться в строй и даже окончить курс офицерской гимнастической школы. Перенеся в годы Великой[4] и гражданской войн ещё ряд серьёзных ранений, он не расставался с тростью, на которую грузно опирался при ходьбе.
Помощник легендарного Маркова[5], сам ставший легендой при жизни, Тимановский в последнее время мало общался с войсками, разбросанными тремя оперативными группами. В свадебного генерала не превратился, но влияние на ход событий подрастерял.
Одетый в белую рубаху с чёрными погонами (траур по погибшему Маркову) Тимановский, попыхивая знаменитой трубочкой, высказался о нецелесообразности возвращения противнику Орла, давшегося большой кровью.
– Вытянуть влево отряд генерала Третьякова, чтобы заслонить им орловский участок? Мы там уже имеем разрыв в тридцать вёрст, наблюдаемый лишь конными разъездами. Моё мнение – истончать фронт до бесконечности нельзя.