«The Coliseum» (Колизей). Часть 2 - стр. 62
– Знаешь, иногда лучше быть доброй, чем правдивой.
Подруга вздохнула с облегчением:
– Хоть в этом мы похожи.
– Похожи, Галь. Как и все бабы. Только мотивы разные…
– Это уж как оценивать… и кому. Одинаковы они, Люд, испокон века. И мотивы, и оправдания. А называются «правдой жизни», ее модно нынче поминать и в слезах, и в литературе.
– Правда жизни?! Уволь. – Толстову передернуло. – Единственный аргумент бездарности, которая оправдывает пошлость! Читала «Русскую блудницу» Ерофеева? Ведь тоже – жизнь! И правда! Как и член у Нуриева на плакате того спектакля. Кто поспорит? И какой вывод? Писать? Ставить? Показывать? Только, правда и в том, что когда сжигали детей в печах Освенцима – они умирали не сразу, мучились! И кричали: мама! Мама!.. – это тоже жизнь! А давайте, снимем игровой фильм! С такими деталями. Да подрастянем кадры. Мук-то. Знаешь, какие деньги принесет? А вот «правдивые» знают! И актеры, Галь, сыщутся! За деньги те и уродуют своей «правдой» чужие души, прикрывая собственную разнузданность. Умирать-то в разнузданности поодиночке страшно! А вдруг все-таки суд? Нас тянут. Не-е-ет, добрым лучше, чем правдивым!
– Да он же не киношник! – попыталась сбить подругу Галина.
– А деньги от натурных съемок подобного и на страницах пахнут! – Толстова даже не услышала замечания. – И запах у них – шакалий! Потому что… – не «правда» всё это! Или правда – не жизни. Потому что «невозможно как ни в чем не бывало, понимаешь, Галь, вот так просто!.. писать стихи после Освенцима»! Если это понимает Ольга Богуславская, критик и публицист, то я, читая ее «Сочинение на тему «Рай и ад», соглашусь и с остальным сразу. Невозможно! Снимать картины, писать прозу, музыку… отхлебывая и затягиваясь! После «этого» книга должна только напоминать. – Она смягчила тон, – обязательно напоминать.
– Ну, приговорила! Ай да Людка! Тебе бы в прокуроры! – Галина Андреевна была довольна. – Прямая дорога…
– Больше скажу, – перебила Толстова. – такие «художники» страшны тем, что учат, растят детей своего понимания человека. Своего. Мерзкого… понимания. Лицемерно смеясь над человеком и нами. Помнишь, как Дали́ называл своих поклонников? Так и эти – радуются низостям в нас. Беспомощности. Истошно крича: такова жизнь!!! Погоди, и это оправдание отбросят. Лет через десять начнут говорить моим внукам, что разнузданность – не просто нормально – здорово! Круто! А дальше будут заклинать, что необходима! Впереди сломанные души миллионов. Ими сломанные, понимаешь?!.. Дети как бы не родятся, не смогут… из-за этой гнуси. Ведь в роддоме только появляются на свет, а рождаются в семье, в окружении. От пения птиц, от цветов, от мыслей, которым тебя учат… от мыслей! Ими можно и пение заглушить, и цветы замарать, и… умереть не родившись.