«The Coliseum» (Колизей). Часть 2 - стр. 5

– Вы обещали оправдать ожидания… Возможно, соблазнимся.

– Я постараюсь херес подсластить,  – незнакомец понимающе кивнул. – Ведь ожидания не слишком романтичны…

– Да с кем имеем честь?! – не выдержал Грин. – И, наконец, что это значит?! Всё?!

Он отступил в сторону и посмотрел на дуэлянтов:

– Моя романтика – спасение! Хотя бы в грезах. Мечты о лучшей жизни… добавьте к ним надежду… окрасьте ожиданьем бытие. – И поднял руку, указав наверх. – Спасен! Спасен читатель, человек ликует! Безжертвенно повержен негодяй! Мы, – писатель кивнул другу, ища поддержки, – запрещаем вам касаться других ожиданий! «Не романтичных», как изволите считать! Они прекрасными должны быть в человеке!

– А в пороке? – гость испытующе посмотрел ему в глаза. – Не ожидания ли манят нас туда?

Фраза заставила Грина замолчать, а Куприна вспомнить о луне, собаках и «пехотных». Он уже был уверен, что там, откуда принесло незнакомца, потомки пьют под тот же свет и лай. Не зная, что меняются не времена, а способы: околица и четверть – на кухню и стакан. А камзолы власти – на пиджаки. «Н-да, долги-то есть, – подумалось ему. – Надо платить. Да ведь не всякий примет. На Сенатскую, на Зимний – звали мы. Этот принять согласен. Что ж, в руки флаг. А остальные? За майдан? Одессу? За Донбасс? Пожалуй, сидят за детективами, читают, смотрят, соловеют. Что им долги сейчас? И что долгам они? – Человек под белой шляпой с досадой хлопнул себя по бедру:

– Какая разница, что манит нас в пороке? И вообще… кто манит и куда? – нащупывая выход, бросил он, отвечая за друга. – Вот вы читателя обманом… и мните, мол, плачу́. Да ведь не всякого устроит плата. Иной не примет, не возьмет, и не разделит.

– Всенепременно откажется! – поддержал Грин. И тут же с твердостью добавил:

– Хотя… смутили. Вот, что вам скажу – ищите чудо ожиданий в доброте, а отблески, оттенки их – в пороке.

– В Голландии? – усмехнулся Куприн.

– Найду и ближе.

– В аду? – «Белый костюм» манкировал хорошим настроением.

– Увы, все это вместе в каждом человеке – голландский рок и бездны темень. В каждом. – Голос незнакомца отдавал досадой. – А вы, Александр Иванович, в долгах прижимисты, не очень-то хотите отдавать

Куприн кашлянул и бросил лукавый взгляд на друга:

– А что? Замечено удачно, – и рябь улыбки скользнула по лицу. – Полегче надо жить, милейший, проще.

– И все-таки, кто вы?! – автор «Бегущей» помнил свой вопрос.

– Я? Человек. Ведь вы собрались поискать такого? И чемпион. По шквалу на страницах. Ведь книга – верх капеллы, если в переводе. А главы…

Куприн оборвал его хохотом и, согнувшись, даже схватился за живот: