Тень Мазепы. Украинская нация в эпоху Гоголя - стр. 58
В 1863-м в Польше полыхало восстание, полыхал и Петербург, будто бы подожженный поляками. Украинцы в этом восстании, как и прежде, в 1831-м, не участвовали. Более того, рады были помочь его подавить, чтобы отомстить польским панам – извечным своим врагам. Но сильный и живой польский сепаратизм заставил вспомнить о еще слабом, но потенциально опасном сепаратизме украинцев. Тень Мазепы появилась вновь. И потребовалось тут же выдвинуть в противовес «мазепинству» идею большой русской нации: великороссы и малороссы едины, как един их язык. А малороссийский – всего лишь наречие русского. Лингвистика никого не интересовала, речь шла о политике.
Замечательна история взглядов на украинский язык выдающегося слависта Измаила Срезневского. В 1870 годы профессор Срезневский, давно уже преподававший в Петербурге, категорически отрицал само существование украинского языка. Но в 1830-е годы тот же Срезневский не сомневался, что «украинский язык есть язык, а не наречие русского или польского, как доказывают некоторые»[294].
Из статьи И. И. Срезневского «Взгляд на памятники украинской народной словесности»: «В настоящее время нечего доказывать, что язык украинский (или как угодно называть другим, малороссийским) есть язык, а не наречие русского или польского <…> и многие уверены, что этот язык есть один из богатейших языков славянских, что он едва ли уступит богемскому в обилии слов и выражений, польскому в живописности, сербскому в приятности <…> язык поэтический, музыкальный, живописный»[295].
Измаилу Ивановичу было тогда всего двадцать два года, он жил еще в Харькове, где вырос, где учился. Он помнил лекции Гулака-Артемовского, слушал бандуристов, записывал их думы и песни и готовил к печати сборники «Запорожской старины», выходившие с 1833-го по 1838-й. Его увлечение украинской культурой было романтическим, но уже не дилетантским. Именно эту статью Срезневского много лет спустя высоко оценили академики В. И. Ламанский и А. Н. Пыпин, авторитетные и строгие исследователи.
Быть может, с годами Срезневский стал мудрее и начал критически переоценивать свои прежние взгляды? Возможно, хотя на такую перемену могли повлиять многие обстоятельства, в том числе и личные. Именно «украинофилы» Костомаров и Драгоманов нашли, что Срезневский фальсифицировал некоторые думы, изданные им в «Запорожской старине». Измаил Иванович, ставший к старости придирчивым и строгим филологом, на обвинения никак не ответил, но вряд ли о них позабыл. Вероятно, была и другая причина: страх перед «мазепинством». Срезневский, несмотря на увлечение украинской культурой, оставался русским человеком.