Тёмный лес - стр. 6
– Потому и не задерживаюсь, – спокойно ответил Вавила. – Смотрю, где пригодиться могу.
Старший почесал подбородок, видимо, всё ещё не доверяя словам путника.
– Один странствуешь?
– Теперь да, – коротко бросил Вавила. – Когда война на пороге, каждый сам за себя.
Младший хотел было добавить ещё что-то, но старший поднял руку, давая знак замолчать.
– Ладно. Но знай, мы будем за тобой следить. Попробуешь что-то выкинуть – будешь болтаться на верёвке.
– У вас проблем с верёвками не будет, – спокойно ответил Вавила.
Ворота со скрипом приоткрылись, и он шагнул внутрь, ведя за собой коня. Город встретил его пустыми улицами и тусклым светом факелов. Запах дыма из очагов мешался с ароматом хлеба, выпекаемого из последних запасов зерна. Вавила двинулся дальше, его взгляд скользил по узким улочкам, пока он не заметил трактир с вывеской, где был изображён кубок. Он привязал коня у стойла, подтянул плащ и вошёл внутрь.
Хозяин трактира – дородный мужчина с пятнами муки на тёмной тунике – лениво взглянул на вошедшего.
– Что надо?
– Ночлег и еда. Конь во дворе.
– Место есть, – буркнул трактирщик, махнув рукой в сторону лестницы. – Плати утром.
Вавила кивнул, поднялся наверх и бросил дорожный плащ на грубо сколоченную лавку. Спать не хотелось. Его мысли уже были на следующем этапе пути, который обещал быть опасным.
***
Трактир, который Вавила выбрал для ночлега, назывался «Каликс». Место, судя по внешнему виду, видело много гостей: стены были закопчены дымом, а деревянные столы, покрытые глубокими зарубками и следами разлитого вина, выглядели так, будто прожили уже не одну жизнь. Сильный запах кислого вина, жареного мяса и пота витал в воздухе, смешиваясь с гулом голосов. Здесь было шумно, слишком шумно для города, стоящего на пороге войны.
Трактир был полон. У длинного стола собрались легионеры Западного легиона, которые, судя по их виду, решили напиться перед предстоящим выходом. Их шлемы, кое-как сложенные на лавках, блестели в свете факелов. Они пили вино большими глотками, шумно переговариваясь и время от времени выкрикивая грубые шутки. Некоторые уже были явно не в себе: голоса срывались, смех становился неестественным, движения – неточными. Шум стоял такой, что даже крепкие стены, казалось, дрожали от гулкого эха их голосов. Кружки с вином летали по рукам, а некоторые уже лежали на столах, оставляя липкие следы на потрескавшейся древесине.
Несколько солдат, особенно пьяных, нагло лапали девок – трактирщицы отбивались, но не слишком рьяно. Сопротивляться легионерам в такое время значило лишиться не только работы, но, возможно, и красоты на пару недель. Девушки хихикали, порой поддакивали, чтобы не обострять ситуацию, хотя их лица выдавали скрытое раздражение.