Темные проемы. Тайные дела - стр. 71

– Что ж, хорошо, посижу здесь, – сдался он. – В конце концов, это дело нескольких часов, всего-то… – Он уже прикидывал в уме, сколь многое ему придется нагонять в темпе вальса завтра.

Носильщик поставил лампу на полированный желтый стол.

– Еще раз напоминаю, – сказал он, – я здесь ни при чем.

– Если я не проснусь в полседьмого, надеюсь, меня кто-нибудь проведает?

– Конечно, – сказал носильщик.

– Тогда – спокойной ночи. Сердечное спасибо вам еще раз.

Благодетель Эдварда ничего не ответил и даже не кивнул ему, лишь резко дернув головой. Кажется, причина отрывистости его движений крылась в нервном тике или каком-то подобном недуге. Не самый приятный случай, конечно. Уходя, носильщик хлопнул со всей силы дверью, будто проверяя замки на прочность.

Первой идеей Пендлбери было оттащить стол в сторону, а затем передвинуть одно из длинных сидений так, чтобы оно стояло вплотную к другому такому же, образовав таким образом более широкое и удобное ложе на ночь. Он поставил лампу на пол и, подойдя к другому концу стола, начал тянуть – но не смог сдвинуть его и на дюйм. Оказалось, что стол намертво привинчен полу – в установлении этой нехитрой истины Пендлбери помог круг идущего от керосинки света. Блага народа – благами народа, а ныне канувшая в Лету «железнодорожная компания» все так же пеклась о сохранности своего имущества.

Тогда Эдвард решил максимально эффективно приспособить под свои нужды одну-единственную стоявшую в зале скамейку; но та оказалась слишком жесткой и узкой, да еще и в центре у нее имелась странная неудобная выпуклость. Более того, Пендлбери даже не смог уместиться на ней целиком – ноги свесились за край. Ему было так холодно и неуютно, что он не решался погасить керосиновую лампу, но в конце концов он решился на этот шаг. Помимо всего прочего, Пендлбери обнаружил, что свет слишком уж сгущает тени по углам зала, и причудливые образы, то и дело выхватываемые усталым зрением, не дают ему настроиться на сон. Возможно, лампа еще пригодится ему позже – не так-то и много в ней масла.

Поддерживая левой рукой пальто под головой, – к счастью, он взял с собой второе, деревенское, на случай, если погода окажется очень холодной, – он правой свободной рукой плавно опустил фитиль вниз, чтобы пламя погасло само по себе из-за отсутствия кислорода. Темнота сгустилась до такой степени, что даже края двух окон стали неразличимы. Эти два пятна неясного туманно-серого света, казалось, появлялись и исчезали, как пара оптических иллюзий – вроде тех расплывчатых узоров, что появляются перед зажмуренными глазами. Если и был хоть какой-то шанс, что глаза Пендлбери привыкнут к мраку, его почти сразу забрала сонливость – все-таки за этот долгий день Эдвард очень устал.