Темные проемы. Тайные дела - стр. 72

Не то чтобы в таких условиях его сон был глубоким и непрерывным. Много раз он, вздрагивая, возвращался в неуютную реальность зала ожидания или, наполовину придя в сознание, ворочался и тщетно пытался устроиться поудобнее на жестком ложе. Звук ветра в вентиляции иногда будил его; но чаще всего Эдвард проваливался в промежуточное, на диво уютное состояние расслабленности и бесконтрольности во всем, что касалось тела – что-то внутри него в такие моменты даже протестовало против окончания ночи, против необходимости вставать куда-то и идти, и даже дискомфорт казался чем-то преодолимым. Он почти радовался своей стойкости, ведь даже мороз будто перестал быть властен над ним. Он читал – в статье о полярной экспедиции, – что в утрате ощущения холода кроется своя опасность, что это грозящее смертью заблуждение. Что ж, если так – возможно, это еще и счастливое заблуждение, ибо Пендлбери был пресыщен реальностью.

Конечно, ветер усиливался. Время от времени сильный невидимый заряд – но уже не градин, как прежде, а просто снега – ударял в одно из окон, и тайные сквозняки начинали гулять по просторному залу. Поначалу Пендлбери не ощущал их ни кожей, ни на слух – но вскоре они уже вились у самого его лица и превращали ноги в лед. Такое неудобство он тоже мог без труда игнорировать. Продуваемый насквозь, город, несомненно, спал где-то там, за пределами безжизненной железнодорожной станции: темными стояли крестьянские дома, обледенели улочки, мощеные кусковой гранитной брусчаткой. Редкий нарушитель закона, припозднившийся любовник – все укрылись в темноте глубоких дверных проемов. В такие небольшие горные поселения еще два или три столетия назад волки спускались по ночам с холмов, во время сильных снегопадов. В этих размышлениях о месте, которое он никогда не видел, Пендлбери обрел странное контрастное утешение.

Внезапно ветер взбаламутил сажу в дымоходе; отвердевшие до состояния каменьев комки загремели, просыпаясь вниз, и в следующий миг у Пендлбери в горле запершило. С ужасной неохотой он приподнялся на жестком ложе – и тут же пострадали и его глаза. Он понял, что вообще ничего не видит из-за облака черных хлопьев и крупиц; тусклые окна совсем исчезли из виду. Шаря по карманам в поисках носового платка, Пендлбери ощутил, что даже на пальцах у него осела копоть – наверное, и костюм запачкался. Он закашлялся, и спазм будто разогнал кровь по его затекшим конечностям – а с кровью вернулся и дикий холод, пронизывая до костей; на пару с невозможностью вдохнуть полной грудью – поистине скверное сочетание. Куда ни подайся – всюду облака копоти, сгущаемые сквозняками, так и пронизывающими каменные стены зала со всех сторон. Очередной болезненный приступ кашля заставил Пендлбери броситься к двери. Животом он тут же врезался в прикрученный намертво тяжелый стол и отшатнулся назад к скамейке. Ему показалось, что уж этот-то удар наверняка окончательно лишит его воздуха – и тем самым убьет.