Темные легенды. Антология русского хоррора - стр. 107
Чем ближе один, тем дальше другой. Парадокс, который кажется идеальной закономерностью.
Ключ проворачивается в замке. Ты выкручиваешь из манжет серебристые прямоугольники.
Шаг.
Поток.
Всхлип.
Касание теплых пальцев, сухих на влажном.
– Пора завязывать.
IV. Под напряжением
Ты жив. Вопреки логике, запретам, истерике, накрывающей, подобно морскому приливу, обрушивающемуся тоннами воды, сметающему на своем пути все, что изначально могло говорить, реагировать, дышать.
Пульс грохочет за глазными яблоками, разрывает мелкую сеть капилляров, окрашивает белки, превращая их в растресканно-красную скорлупу.
Моргаешь, с усилием – в попытках отгородиться от жгучей нехватки кислорода, погрузиться с головой – бездумно, полуобморочно – в звенящую темноту.
Звуки проталкиваются через зажатую гортань медленно, хрипло, как после тяжелой болезни.
Впечатываешь кулак в стену, сбивая костяшки. Боль отрезвляет лишь на мгновение, вспыхивает в нервных узлах, завораживает, подчиняет своему ритму, превращается в музыку.
На карте в этот раз – всего две локации.
Растягиваешься между ними, как ток в проводах – присутствуя одновременно везде и нигде конкретно, несешься на скорости и замираешь в неподвижности, сжигаешь в одно касание и равнодушно отворачиваешься, скользя взглядом мимо.
Знакомая рука опускается на припорошенный теплым пеплом рубильник – и с силой опускает его вниз.
Пора домой.
V. Напролом
Вдох – всего лишь движение ребер. Стоит замереть в крайней точке – и захватывает дух.
Цедишь воздух медленно, с отстраненной незаинтересованностью.
– Ты повернутый!
– …в себя.
– Если бы. Каждый раз – наизнанку, до хрипа в саднящем горле, до искусанных костяшек обеих рук.
– Не препарируй!
– Это должно стать девизом, предшествующим каждой встрече.
Ведешь раскрытой ладонь по мрамору стен. Прохлада ласкает разгоряченные пальцы. Прорисовываешь узоры и прожилки, касаешься губ – словно перенося отпечаток с неодушевленной поверхности на мягкую податливую плоть.
Смена текстур и ракурсов.
Застывшие плечи, напряженная фигура, стиснутые зубы.
– Ну что опять случилось?
– Он не помнит меня!
– Это не навсегда, ты же понимаешь…
– Нет! Я потерял его, между молчаниями и песнями взахлеб – не о нем.
С размаху впечатываешь кулак в клавиши. Комнату под самый потолок накрывает диссонансным гудением. Оно проникает в рамы и стекла, впивается в балки, как рассерженный рой.
– Просто играй.
– Я… не могу. Я не знаю о чем.
– Вот об этом.
Пальцы касаются клавиш и бессильно соскальзывают вниз. Еще раз, еще. Беззвучие приобретает ритм, выверенность и четкость.