Темные легенды. Антология русского хоррора - стр. 108
На стене прорисовывается знакомый силуэт. Аплодирует. Посылает воздушный поцелуй. Скользит тенью к твоим ногам.
VI. /Не/подвижность
Шаг /за раму/.
– Ну что тебе вечно не сидится?
– Я только посмотреть.
– … Только спросить, только добавить пару штрихов. А потом доморощенные критики интересуются, что символизирует двойная луна над лесом. И что я должен им отвечать?
– Ну подумаешь, просто неудачно сел в краску.
– Еще скажи, что это я во всем виноват, приложив тебя о мольберт.
Пожимаешь плечами:
– С кем не бывает.
– С луной. Жопской. Цвета индиго!
– А по-моему, концептуально получилось.
– Ни слова больше, или я за себя не ручаюсь!
Визави яростно накладывает новый цветовой слой, словно нанося точечные удары. Подставляешь ладонь – на границе с подрамником. Кисть замирает и после паузы перекидывается на новый объект.
Запястье, локоть, скулы.
– Раздевайся.
– Испортим шедевр.
– Тебя ничем не испортишь.
– Ну да, поздно уже, – смеешься, запрокидывая голову – и замираешь, почувствовав отточенный мастихин под подбородком.
Медленно стягиваешь футболку, вздрагиваешь, когда кисть щекотно пробегает по ребрам.
– Вдохни еще раз. Сильнее. Не дыши. Выдохни. Смотри!
Поворачиваешься к зеркалу: нарисованное пламя пульсирует в такт дыханию.
– Я хочу это оставить!
– Какой жадный портрет.
– Пожалуйста! – снова смотришься в зеркало. – Ты же знаешь, при очередном выходе кожа снова будет девственно чистой. А вот внутри рамы… я буду гореть для тебя. Всегда.
– Уговорил.
Целует языки пламени, запечатывая рисунок касаниями губ.
Замираешь в привычно-выверенной позе, успев украдкой приподнять край камзола до того, как тяжелая деревянная оправа зафиксирует тело.
VII. S
Половина вечности на твоем теле. S – бесконечность мебиуса, с открытым/альтернативным финалом.
Легкие жжет. Колкий воздух впивается в гортань, просачивается внутрь снами, о которых нельзя рассказывать, нельзя произносить вслух – чтобы не сбылись.
Все ощущается как никогда остро. Звуки, краски… Движение ребер под чуткими пальцами. Искусный мастер, вдыхающий жизнь, но отнимающий что-то другое. Каждый раз – разное: тень, отпечаток ладони на покрытом изморозью окне, голос…
Точка отсчета/уязвимости – дверь в запретное, темное, покрытое серебристой фольгой… которая меняет цвет, как лакмусовая бумага – на слова-ключи.
Связка – всегда на бедре. Позвякивает при ходьбе, словно метроном, отмеряющий время «до».
Перебираешь их медленно, вдумчиво – который отзовется? Тот и вставляешь в податливую впадинку, расходящуюся на две половины – взаимодополняющие и взаимоисключающие. Рядом, но не вместе.