Тайный дневник Верити - стр. 39
Как и Верити.
Я должна что-то сделать. Но что?
– Шумно, знаю.
Делаю резкий вдох, поворачиваюсь и сталкиваюсь лицом к лицу с Джереми.
– Если мешает, могу выключить, – предлагает он.
– Ты меня напугал, – выдыхаю я. С облегчением поняв, что слышала вовсе не то, что думала. Джереми смотрит мне через плечо, наверх, откуда исходит звук.
– Это ее кровать. Каждые два часа поднимаются разные части матраса. Разгружает точки давления.
Чувствую, как по шее расползается смущение. И молюсь богу, чтобы он не догадался, о чем я подумала. Кладу руку на грудь, чтобы спрятать красноту – я знаю, кожа там покраснела. У меня светлая кожа, и каждый раз, когда я нервничаю, на взводе или смущаюсь, она выдает меня, покрываясь ярко-красными пятнами. Мне хотелось бы осесть на пышный, дорогой ковер и исчезнуть.
Прочищаю горло.
– Надо же, есть такие кровати?
Мне бы пригодилась такая, когда я ухаживала за мамой. Двигать ее самостоятельно было настоящим мучением.
– Да, но они неприлично дорогие. Новая стоит несколько тысяч и даже не входит в страховку.
Я задыхаюсь, услышав цену.
– Я подогреваю еду, – сообщает он. – Хочешь есть?
– Вообще-то как раз шла на кухню.
Джереми идет обратно.
– Это пицца.
– Отлично.
Ненавижу пиццу.
Джереми подходит к микроволновке как раз в тот момент, когда срабатывает таймер. Достает тарелку с пиццей, протягивает мне и готовит себе новую тарелку.
– Как идет работа?
– Хорошо, – отвечаю я. Достаю из холодильника бутылку воды и сажусь за стол. – Хотя ты был прав. Там очень много материала. Займет несколько дней.
Прислонившись к столешнице, он ждет, пока разогреется пицца.
– Предпочитаешь работать по ночам?
– Да. Сижу допоздна и, чаще всего, поздно просыпаюсь по утрам. Надеюсь, это не проблема.
– Наоборот. Я и сам сова. Сиделка Верити уходит по вечерам и возвращается в семь утра, поэтому я не сплю до полуночи, чтобы дать Верити ночные лекарства. А утром передаю ее сиделке.
Он достает тарелку из микроволновки и ставит на стол напротив меня.
Я даже не могу смотреть ему в глаза. Как только я его вижу, то сразу могу думать только о той части рукописи Верити, где она описывает, как он запустил руку ей между ног в «Стейк энд Шейк». Господи, мне не следовало это читать. Теперь я буду краснеть каждый раз, когда на него смотрю. И руки у него очень красивые, что отнюдь не исправляет ситуацию.
Нужно сменить направление мыслей.
Немедленно.
– Она говорила с тобой о своем цикле? О том, что произойдет с персонажами? О концовке?
– Если и говорила, я не вспомню, – признается Джереми, опустив взгляд на тарелку. Он рассеянно двигает кусок пиццы по тарелке. – До аварии она уже довольно долгое время ничего не писала. И даже не