Тайна архивариуса сыскной полиции - стр. 57
– Я тоскую, ангел мой, – тихо сказал Алексей.
Он потянулся ко мне, стало общим наше дыхание, я приставила указательный палец к его губам и, хмыкнув, шепнула:
– Это весна рождает твой сплин, мой князь.
Милевский беззвучно рассмеялся и, быстро поцеловав мою ладонь, вернулся на своё место. Я же вновь выглянула на улицу.
Может ли что-то красотою сравниться с родным краем? Тонкие березы, пышные вечнозеленые ели, осины и липы, клен и ясень. Набухли почки на тонких ветках, вот-вот спадет шелуха, нежные листья потянутся к свету, и проснется жизнь.
С обеих сторон дорогу провожали деревья, и солнце догоняло коляску, просачиваясь сквозь ветви. Пели птицы, где-то совсем рядом стучал клювом трудяга-дятел, трещали под копытами сухие ветки, Федор понукал лошадей. Глухо стучали копыта по мягкой земле.
Я увидела их у края дороги – белое поле первых лесных цветов.
– Федор, остановись! – громко выкрикнул князь. – Желаешь размять ноги? – улыбнулся он.
– Желаю, – я не стала лгать.
Милевский знал меня как никто другой.
Алексей вышел первым, подхватил меня на руки, помогая спрыгнуть на землю. Я поблагодарила его и подошла к ковру из подснежников. Присела, чувствуя, как касаются рук хрупкие, нежные лепестки. Погладила головку тонкого, как нить, цветка и закрыла глаза, прислушиваясь лесу: птицы пели на разные голоса.
Я почти дома. Усадьба Шуваловых всего-то в паре деревень в сторону Твери. Заколочены ставни, заперты двери, и зарос мамин сад. Теперь это владения князя.
Засвистел совсем рядом соловей.
– За тобой, – подсказал Алексей. – Надо же, какой смелый.
Я повернула голову – маленький серый комочек сидел нахохлившись почти у самой земли и самозабвенно рассказывал своей паре о чувствах. Неторопливая мелодия то замирала на высокой ноте, то опускалась ниже, и тогда в этой весенней песне любви появлялись щелкающие, словно бы рокочущие звуки.
Вздрогнула земля. Птица испуганно смолкла, и всхрапнули лошади. Небольшой конный отряд догнал наш экипаж.
– Merde!* – сквозь зубы выругался князь. – Как в воду глядел...
Белая лошадь остановилась совсем рядом. Дмитрий спешился, тяжелые кожаные сапоги его громко ударились о землю. Я сорвала цветок и, поднявшись с колен, поклонилась царевичу.
– Bonjour, Alex, – поздоровался он с князем и, не дожидаясь ответа, встал напротив меня.
– Поднимите голову, mademoiselle! – приказал он. – Я хочу видеть ваши глаза.
Я послушалась, прямо встречая тяжелый взгляд.
– Какая приятная и неожиданная встреча, князь, – заявил Дмитрий, улыбаясь лишь мне.
Я видела царевича на портретах, царственный мальчик давно превратился в мужчину и носил усы, совсем как его отец. Но ни одна фотография не в силах была передать той смеси силы, безумия и боли, что таились в прозрачных глазах.