Такого света в мире не было до появления N. Рассказы - стр. 5
Мать М. была мне никем, но это не было поводом не бояться показаться жалкой. Я постаралась как можно шире улыбнуться и медленно проговорила, что работа мне очень нравится. И что вы будете делать дальше, кем вы станете, когда окончите институт? Я и сама не знала, кем я стану, поэтому начала перечислять дисциплины, которые изучала: античная литература, философия, историческая грамматика… И подытожила, что могу быть журналисткой, редактором в издательстве, преподавать. А писательницей вы стать не хотите, вы же учитесь в Литературном институте, а не на журфаке. В ванной затихла вода. Я изо всех сил пыталась понравиться этой незнакомой женщине, в то время как М. отмокала. Это был день рождения М., мать приехала к ней. Рассчитывая, что М. вот-вот выйдет, я перестала улыбаться: я просто почищу зубы и сбегу. Но вода снова зашумела. У меня больше не было сил быть приятной, и я спокойно ответила, что сегодня писательским трудом много не заработаешь. Мать М. согласно кивнула.
Гейзер зашипел, я разлила кофе по чашкам. Женщина скорее из вежливости попросила меня не стесняться и угоститься выпечкой. Мне показалось, она надеялась, что я откажусь. Но я хотела попробовать итальянские слоеные пирожки и съесть кусок колбасы. Не только потому, что была голодна, но и потому, что мне просто хотелось попробовать то, что утром купили на итальянском рынке, а теперь лежало на столе в Кунцеве. В конце концов, мне пришлось развлекать мать М., поэтому я буду есть и колбасу, и пирожки, и вообще все, что захочу, подумала я.
На подогретый хлеб я положила четыре кусочка колбасы и откусила. А вы, Оксана, в Литературном институте изучали итальянскую поэзию? Я поторопилась ответить, изо рта выпал катышек хлеба. Вы ешьте, ешьте, я подожду. Жуя свой бутерброд, я судорожно вспоминала все, что когда-либо знала об итальянской литературе: римская Античность, Вергилий, Овидий, паллиата, Плавт, «Письма с Понта», «Два Менехма». Эпоха Возрождения, Петрарка, Данте, «Гаргантюа и Пантагрюэль», Боккаччо, чума. Лицо античницы, которая вела семинары по Риму и Возрождению, ее терпеливое снисхождение и отложные воротники, изящные серебряные броши. Я сделала глоток кофе и спокойно ответила, что итальянской литературы как дисциплины у меня не было, но Античность и Возрождение я проходила до третьего курса. Мать М. удовлетворил ответ, взгляд потеплел.
Вы знаете, Оксана, немного торжественно обратилась она ко мне, здесь, в моей московской библиотеке, есть прекрасный экземпляр «Божественной комедии». Билингва, думаю, вы, как литератор, сможете оценить. Она ушла в комнату, вода в ванной по-прежнему шумела, я закинула в рот кусок салями и тут же проглотила. Мать М. вернулась с небольшой книгой, я вымыла руки с Fairy, вытерла насухо. Это и правда было хорошее издание, подарочное, но не вычурное. Книга была легкой, тиснение на матовой обложке, аккуратный шнурок-закладка. Я с удовольствием ее пролистала и хотела вернуть. Нет, ну что вы, это подарок вам, вам она пригодится, а у нас тут лежит мертвым грузом. Мне значение этого жеста было неясным: зачем она дарит книгу? Скорее всего, из жалости, подумала я, она заметила, с какой жадностью я ем колбасу. Или из благородства, что, впрочем, для меня всегда было синонимом жалости. Но отказаться от подарка мне казалось совсем не уместным, поэтому я поблагодарила и положила книгу в рюкзак, висевший в коридоре.