Табу на вожделение. Мечта профессора - стр. 48
— А вот мне так не кажется, — нервно хихикнула, осторожно «прицеливаясь».
— Попова! — его яростное шипение эхом отразилось от стен кабинета. — Ты же своими когтищами без глаз меня оставишь! Это не ногти, а… штык какой-то!
«Ой, да какие там когтищи? Обычные ногти. Очень даже средней длины!»
— Тише, Марат Евгеньевич! — будто со стороны Юля услышала свой нежный убаюкивающий шепот. — Просто… не дергайтесь, ладно?
Он ничего не ответил, продолжая прожигать в ней дыры странным взглядом. Но стоило слегка надавить на нижнее и верхнее веко своего «пациента» (исключительно для лучшего обзора), мужчина резко зажмурился.
Его кадык напряженно дернулся. На скулах заиграли желваки.
— Живее! — сухо бросил Каримов, когда вновь открыл глаза.
Послушно кивнув, Попова принялась за дело.
— Посмотрите влево! — руководила процессом. — Теперь… наверх! Вот она! Вижу… ого, здоровенная какая! Это вам за вре… хм, неважно. Сейчас я ее достану, и сразу полегчает. Не волнуйтесь, я все сделаю… очень аккуратно!
Уже спустя секунду Юля потерянно улыбалась, демонстрируя мужчине довольно крупную соринку, прилипшую к подушечке указательного пальца.
— Вот и все…
Профессор ее энтузиазма явно не разделял – в его глазах плескалось безумие.
Оскалившись и скривившись будто от невыносимой агонии, он гневно проскрежетал:
— Нет!
От улыбки на лице девушки не осталось и следа. Лишь тревога.
— Что нет? — переспросила она, обмирая изнутри от волнения.
— Не все! — прозвучало, как приговор.
***
Каримов с грацией хищника поднялся с кресла. Быстро. Стремительно.
Не дав опомниться, он молниеносным движением дернул ее на себя. От соприкосновения с его каменной грудью весь воздух махом вышибло из легких. Зубы противно клацнули друг о друга. Юля изумленно охнула, а Марат тем временем схватил ее за талию и (в одно касание, будто она вообще ничего не весила) поднял высоко над полом, вынуждая взвизгнуть от страха и рефлекторно обхватить бедрами его талию, дабы не упасть.
Мертвой хваткой вцепившись в крепкие мужские плечи, Попова завопила:
— Ай! Ай! Что вы делаете? Только не уроните меня! Поставьте на место!
Профессор заставил ее умолкнуть прямо посреди фразы, опалив щеку своим безбожно горячим дыханием. Тяжелым. Порывистым. А после, издав звук, напоминающий глухой мучительный стон, припал к ее беззащитному горлу.
«Господи…»
Внутри будто водородная бомба взорвалась – так дико загромыхало сердце. Перед глазами все поплыло, и предметы потеряли свои четкие очертания. Низ живота наполнился предательским теплом, его точно пламенем лизнуло. А грудь внезапно потяжелела, сделавшись до одури чувствительной.