Сюртук - стр. 23
Груня сидела на лавке, плотно прижавшись спиной к теплой печке.
– Согреться успела? – достаточно формально поинтересовался Федор, выкладывая на стол принесенные с чердака книги.
– Я даже успела поинтересоваться состоянием нашего больного.
– Ну и как?
Она на секунду задумалась и затем мрачно ответила:
– Без изменений. Мне кажется, надо что-то предпринимать, с кем-то консультироваться, иначе…
Федор не хотел слышать, что может быть иначе, и поэтому прервал ее.
– Вот я и хочу проконсультироваться с немецкими ветеринарами.
Он хлопнул по кожаному переплету рукой, отчего остатки пыли поднялись с поверхности в воздух. Он сел за стол и осторожно открыл книгу. На титульном листе красовалось посвящение, написанное готическим шрифтом, который напоминал ему скорее запись приборов, фиксирующих колебания земли, нежели текст.
Дальше было легче. Текст книги был напечатан обычным латинским шрифтом. Многочисленные иллюстрации, в том числе и цветные, помогали понять то, что было не совсем понятно в тексте. Поначалу Федор в написанное не углублялся, а листая страницы, обращал внимание лишь на заголовки, по которым надеялся быстро отыскать раздел, в котором описывался хотя бы примерный случай заболевания крупного домашнего животного, походивший на болезнь, угрожавшую теперь жизни столь дорогого ему существа. Иногда он задерживался на некоторых страницах, обращая особое внимание на раздел, где перечислялись травы и лекарства, рекомендуемые для лечения. О некоторых из них знал от отца, другие были ему знакомы уже из его собственной практики.
Пока он листал книги, Груня занималась хозяйством.
Но все усилия Федора не приносили результата. Он не нашел ни одной рекомендации по лечению серьезных травм, нанесенных хищниками или полученных при каких-либо других обстоятельствах.
Бесплодный труд не только быстро утомляет, но и угнетает. Копаясь беспомощно в немецких книгах под взглядом севшей напротив Груни, Федор вдруг почувствовал себя беспомощным и хотел уже прекратить бессмысленное перелистывание страниц.
К счастью, судьба удержала его от этого ложного порыва. Как раз в этот момент рука его машинально перевернула страницу, после чего перед глазами появился заголовок к очередной главе «Лошади на войне и на охоте». Глава начиналась с антигуманного высказывания какого-то знаменитого немецкого военного или философа, которое вполне могло бы послужить эпиграфом ко всему разделу относительно самого благородного домашнего животного. Все слова были знакомы Федору, а грамматика настолько проста, что он тут же смог легко перевести ее на русский, не заглядывая в словарь. «Больных и раненых лошадей не лечат, а пристреливают».