Связанный гнев - стр. 67
Анна встала из-за стола. Подошла к окну и, не оборачиваясь к приставу, сказала:
– Скажите Петру, пусть приезжает, если есть охота со мной повидаться.
От неожиданности у пристава от слов Анны на лбу выступили капли пота. Стерев их ладонью, он прерывающимся от волнения голосом сказал:
– Боже мой, какое благородство женской душевности проявили.
– Что о дочери говорил?
– Гимназию она кончила. Карточку с нее показывал. Вылитый ваш портрет. Если не обидитесь, то добавлю, что пригожесть ее молодости еще цветистее вашей.
– Совсем она меня не знает. Чужая ей. Пятимесячной покинула.
– Мать вы ей. Не узнаю вас. Тревожная стали. Пустяков пугаетесь. Посему последний разговор затевать не стану. Он вплотную к вашему сердцу подходит.
Анна, обернувшись к приставу, смотрела на него привычным для нее взглядом:
– Нет, Мирон Сергеевич, говорите.
Пристав, пожав плечами, закурил папиросу.
– Вы-то с чего волнуетесь? – спросила, улыбнувшись, Анна.
– Говорить будем о господине Болотине.
– Сказывайте.
– Вчера завез ему бумагу, освобождающую его от полицейского надзора и разрешающую вернуться к прежнему месту жительства – в Москву.
– Какая великая радость для него!
– А для вас?
На вопрос пристава Анна не ответила, но снова села к столу.
– Понимаю ваше молчание… Конечно, в моей власти задержать его здесь. Сообщу, что вел себя за ссыльный срок не совсем правильно. Только скажите. Донесу рапортом. Прошлым летом на приисках была обнаружена запрещенная литература. Вот ее и припишу господину Болотину.
– Но она же не его?
– А разве это важно? От меня зависит сделать его собственником той литературы. Мне ведь известно, что для вас он человек небезразличный.
– Рада за Михаила Павловича. Не место ему здесь. Вольность любит.
– Опасную вольность. Упрячет она его в Сибирь.
– Всякий человек в свою звезду верит.
– Тоже правильно. Уверены, что он со своей вольностью дальше вашей заимки не уйдет?
– Все может быть. Только решать свою судьбу будет без нас. Сделайте милость, поперек дороги не становитесь, Мирон Сергеевич. Дайте слово!
– Даю!.. Думаю, можно домой трогаться. Лошади отдохнули, сам изрядно выпил и закусил, с вами договорился. Телочку дозволите с собой захватить?
– Рановато ее от матери отрывать. Сама доставлю.
– Как прикажете. Да, чуть не забыл. Захар Степанович Луганин прислал вам поклон. Новости про него слышали?
– Нет.
– Как же так? Совсем затворились в своем доме. Взбудоражил он весь уезд, а может, даже и весь Урал. Отказался богатей свои промыслы продать бельгийской компании. Сам решил весной мыть золото. Сколько лет пески лежали втуне, а тут на тебе. Решил в постные пески капитал закопать. Чудит! Отдал бы иностранцам, так нет – решил в патриотизм играть. Из Кушвы идет эта болезнь нетерпимости к иностранцам. Воронов Влас ей корень. Выдумал сдуру Влас, что русское золото должны добывать из уральской земли только русские руки.