Святость материнства - стр. 23

Трудно было очень. Маленьких детей: Фросю, Соню, Павлу – приходилось оставлять дома одних и убегать на уроки. Иногда, когда дома оставалась Лидочка, я была за малышей спокойна. Конечно, на перемене старалась быстренько позвонить домой.

– Лидонька, лапонька, как вы там?

– Всё хорошо! – раздается тоненький голосок.

– Детей накормила?

– Да.

– Павлочке суп протерла?

– Протерла.

– Как она ела?

– Хорошо. Все съела и укакалась.

– Ты ее помыла?

– Помыла.

– Баиньки уложила?

– Да.

– Давно?

– Уже час спит.

– Ну, молодец! Я скоро приду.

– Ага… А кто это?

Фрося – крепкий, черноглазый и очень настырный человечек.

Батюшка называет ее «неотступная вдова», есть такой образ в одной из притч Евангелия. Если Фросе чего-то надо, она может часами ходить по пятам, бесконечно бубнить басом, пока голова ничего, кроме ее требования, воспринимать не будет. Есть надежда (и мы молимся об этом), что нам удастся направить этот «ледокол» в нужном для Церкви направлении. Но пока Фрося добивается того, чего хочет. А хочет она постоянно есть.

Фросеньке полтора года. Недавно покормила ее завтраком, отправила играть, а сама начинаю варить наше ежедневное «ведро» супа, чтобы успеть к обеду. Стою у плиты, вдруг слышу сзади себя басок. Фрося поет: «Отче наш…» (эту молитву мы поем перед каждой едой, и Фрося это хорошо усвоила). Я оборачиваюсь и объясняю Фросе, что обед будет нескоро, я только начала готовить. Фрося внимательно слушает мое объяснение и вразвалочку уходит.

Спустя минут пятнадцать я вздрагиваю от Фросиного баса:

– О-о-отче на-а-а-аш…

– Фрося! – начинаю я доходчиво объяснять: суп варится долго, а я только режу. Смотри, еще не дорезала. Когда сварю, я тебя позову. И вообще, ты хорошо позавтракала. Иди, поиграй.

Фрося сразу уходит. Но когда я наконец засыпала все овощи в кастрюлю и закрыла ее крышкой, за спиной раздается громкое «Отче наш».

Я уже сержусь и просто приказываю Фросе уйти. Наконец приступаю ко второму. Суп благополучно булькает. Но что это? Знакомый голос изголодавшейся Фроси взывает к Отцу Небесному, и я не выдерживаю, наливаю ей полусырой суп, потому что впереди еще целый день, я нужна детям. И мне надо сохранить свои силы.

В город за пиломатериалом приехали две монахини из известного по всей России монастыря. В семь утра они уже были у нас дома – активные, громкоголосые, уверенно выполняющие возложенное на них послушание. Батюшка в отъезде, а я немного растерялась перед такими деловыми гостями. Сразу показалось, что они заняли весь наш маленький домик как хозяева, а я у них в гостях. Постоянно слышалось: «Мать Ольга – туда; мать Ольга, где?». Я поспешила накрыть стол, выставила все наши сибирские деликатесы. Помолились перед едой, и дородная мать В. сама благословила мою стряпню и приглашающе указала на стол. Я присела и поела вместе с ними. После еды матушки оккупировали телефон и переговорили с несколькими городами в разных концах России.