Святость материнства - стр. 25
Но всё же Сонечка по части новых слов непревзойденный лидер семьи. Инваляша (неваляшка), измачкал (испачкал), напитно (сытно) – это только «цветочки»…
Как-то раз я была очевидцем такой сцены. Трехлетняя Сонечка сидит на полу и сама с собой играет. Вдруг, как ураган, налетают Фрося с Лидой и тут же убегают. Сонечка, вздохнув, сообщает:
– Вот воровчиты. Украдали мою козочку, почуму што я ее поцелула.
Соня любит играть одна, но ей это редко удается. В компании ей хочется каких-то тихих игр, но кто ее слушает?.. Вот она играет с Фросей и Лидой и нежным голоском спрашивает:
– Я кто? Мама? Фрося сурово отрезает:
– Нет! Бандит! Но Соня нежно:
– Нет… Я мама бандита.
Соне уже семь лет. Скоро в школу. Недавно она в первый раз исповедовалась, чувствует себя почти взрослой и старается относиться к себе требовательно.
Уже поздно. Я помолилась с малышами, почитала им книжку и уложила в кроватки. Потом побыла немного со средними и тоже уложила их, благословив на ночь. Остались старшие, поговорила и с ними. Наконец, и они пошли спать. Я облегченно вздыхаю. Можно в тишине поделать оставшиеся дела или даже немного пообщаться с батюшкой. Но вдруг приходит Родион и говорит, что Фрося не спит. Я поднимаюсь наверх (мы уже переехали в просторный новый дом) и вижу, что Фрося стоит, уцепившись за ручку двери, и хлопает сонными глазами.
– Ты почему не идешь спать в комнату?
– Там Соня кается.
– Как кается?
– Стоит и кается!
С уважением относясь к такому процессу, я не вмешиваюсь, спускаюсь вниз и занимаюсь своими делами.
Прошло полчаса. В доме тихо и темно. Думая, что все давно уже спят, я поднимаюсь наверх и вдруг вижу несчастную Фросю, все еще цепляющуюся за дверную ручку, но уже сползшую на пол и почти спящую.
– Что ты висишь?
– Соня всё кается.
Захожу в комнату. На коленях в пижаме перед иконами стоит маленькая Сонечка, ручки сложила и плачет.
– Соня, что это с тобой?
– Мама! Я хочу быть хорошей, но всё делаю плохо. Ничего у меня не получается; Бог меня не простит.
– Но Он прощает всех, кто кается в грехах.
– А меня не простит.
– Он и разбойников раскаявшихся прощает.
– А меня не простит.
Тут не обойтись уже без батюшки. Отвожу Соню вниз и ставлю перед отцом Андреем. Тот сажает Соню к себе на колени и долго с ней разговаривает. Потом они вдвоем молятся. А я тем временем отношу в постель сомлевшую Фросю, не пожелавшую нарушать тайну покаяния своей младшей сестренки, и поражаюсь ее долготерпению.
ЦВЕТОК СЕДЬМОЙ. ПАВЛА
Павлочка – наша младшенькая. Так просит называть ее батюшка. Он не любит слова «последняя». На Пасху ей исполнилось уже пять лет. Вот на эту Пасху она и преподала мне большой урок.