Свет воспылает - стр. 38
Совы пробудили её посреди ночи. Снова напряжение зрения, снова незнакомец пребывал в покое. Сирлия поняла, что так можно ждать неделю, потому проверила кинжал и непромокаемую сумку, разделась до рубахи и бросилась в воду.
Чем дальше плыла к острову, тем сильнее что-то невидимое щекотало её пятки. Слышались потусторонние голоса, будто с ней желали установить связь утопленники. «Так отшельник защищает себя», – подумала она, нащупав наконец песок под ногами у берега.
Из поясной сумки достала кинжал, двинулась вперёд. Заросли кустарника явили грубо сколоченную хижину, отдалённо напоминающую увиденную ранее землянку. Отряхнувшись и прикрыв намокшие интимные места крупными листами репейника, Сирлинорэ постучалась в дверцу. Молчание. Постучала ещё раз, оценила внутренности ангельским зрением: тело почти не двигалось, значит, хозяин спал. Вместо очередного стука отбарабанила руками и ногами, чуть не выбив дверь. Наконец внутри раздался непонятный бубнёж.
Дверь с размахом отворилась, Сирлия спрятала кинжал в сумку и облегчённо вздохнула: перед ней потирал глаза человек. В свободной руке он держал необычный фонарь в эфорическом стиле с его линиями изгибов и тонких узоров на ржавом каркасе.
– Kahe, colta, – вайнка подняла правую ладонь вверх. – Ты знаешь всеобщий?
– Ate rale asta, kayne, doa kh’hin12? – спросил он, зевая.
Она жестом указала за спину собеседнику, спрашивая таким образом разрешение войти. Отшельник кивнул.
Хижина напоминала типичное жилище дичка: огромное помещение, разделённое на несколько комнатушек грубо сложенными стенами из брёвен. Всё самое необходимое для выживания в одиночестве присутствовало повсюду, но Сирлия обратила внимание на подпотолочные полки с линиями каких-то зелий. Темнота не позволяла разобрать хотя бы цвета, а ангельское зрение определяло только живую материю.
– Doa’s irme k’hon, kayne13? – спросил он, усадив гостью за единственный табурет и встав рядом.
– Colta, restea… Нет, этих слов я не знаю, – призналась она аборигену и начала искать по углам что-то с буквами. – Дай мне вон ту книженцию!
Гостья указала хозяину на лежащий трактат с изображением деревянного города. Островитянин зажёг свечи поярче, появились черты лица: не старше пятидесяти, тёмные волосы, карие глаза, на удивление светлый тон кожи. Ногти не обстригал, но мылся часто. Однако хижину наполнял специфичный запах, позволяющий судить, что проживает здесь немолодой мужчина.
Передал книгу в руки чужеземки, она начала листать. Ни одного слова на вайнидари, всё на местном языке. Сирлинорэ потратила время на изучение под бдительным надзором отшельника, но ткнула себя в грудь и сказала: