Судьба - стр. 1

Издание осуществлено при финансовой поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям в рамках Федеральной программы «Культура России (2012–2018 годы)»

Перевод В. И. Семанова

Ваша замечательная литературная традиция оказала большое влияние на мою жизнь и творчество, поэтому я всегда питал особые чувства к вашей стране. Увидеть свою повесть в переводе на русский язык для меня большая честь. Я пользуюсь случаем, чтобы поблагодарить за это издательство «Молодая гвардия», которое хорошо известно в нашей стране. Многие китайские читатели знают, что именно в этом издательстве увидел свет знаменитый и очень дорогой для нас роман Н. Островского «Как закалялась сталь». Вы можете догадаться, какие чувства я в связи с этим испытываю.

Лу Яо

С повестью Лу Яо «Судьба» (1982) я познакомился еще в Москве, до недавней поездки в Китай. Тогда было уже известно, что Лу Яо принадлежит к тем китайским писателям, которые вышли на литературную арену после «культурной революции». Повесть «Судьба» – его первое сравнительно крупное произведение, вызвавшее в Китае большой отклик. Она привлекала прежде всего тем, что рисовала и деревню, и город, отражала самые современные жизненные коллизии, хотя и прошлое порою делалось в ней предметом воспоминаний. Вокруг этой повести возникли споры как среди читателей, так и среди критиков, но в конце концов новый автор был признан и стал одним из лауреатов Всекитайского литературного конкурса 1983 года.

Потом я увидел фильм по повести Лу Яо, обошедший многие страны мира. Он был лиричен и красочен (особенно хорошо изображалась в нем деревенская свадьба), но все-таки уступал повести в раскрытии социальных конфликтов, например, в обрисовке отрицательных персонажей, в отражении жизни города. И, наконец, в Китае я встретился с самим Лу Яо: человеком очень простым и в то же время умным, вдумчивым; чуть старше, чем я себе представлял. Он уже заместитель председателя Союза писателей провинции Шэньси – одной из северных провинций, которые дали Китаю и всему миру такого замечательного прозаика, как Чжао Шули, известного в нашей стране рассказами «Женитьба молодого Эрхая», «Песенки Ли Юцая» и другими колоритными произведениями о китайских крестьянах.

Характерно, что недавний роман Лу Яо – «Обыкновенный мир», появившийся в 1986 году, тоже посвящен деревне и возвращает читателей к периоду «культурной революции», из-за которой погиб Чжао Шули. Автор добивается широкого охвата исторической действительности, активного использования национальных традиций. Одновременно Лу Яо связан и с европейской культурой, с русским творческим наследием.

Сейчас, когда в Китае происходят большие перемены в общественной жизни и стала актуальной проблема восприятия западной культуры, знаменательными оказываются мысли Лу Яо о том, что для писателя одинаково важны и творческая свобода, и чувство социальной ответственности: «Мы не можем потакать низменным эстетическим запросам определенной части общества»; «Писатели никогда не должны утрачивать ощущения того, что они – простые труженики. Если мы начнем с прохладцей относиться к трудовому народу, то наши сочинения превратятся в траву без корней».

Отсюда вытекает еще одна важная мысль Лу Яо – о том, что корни нации прежде всего – в деревне. Этим повесть «Судьба», как и многие другие современные китайские произведения, близка к нашей «деревенской» прозе. Автор не идеализирует простых людей, показывает равно как их трудолюбие, бескорыстие, честность, так и недостаточную культурность, боязнь спорить с деревенским руководством. И все-таки именно крестьяне – при всех необходимых оговорках – становятся в повести средоточием нравственного начала.

В Китае последних лет развилась целая «литература поисков корней», но это не совсем то, что предлагает нам Лу Яо, а скорее идеализация старины и первозданных сил в духе китайского почвенничества или латиноамериканского «магического реализма». О такой литературе Лу Яо как раз говорит с осуждением: «Еще неизвестно, стоит ли призывать всех писателей и художников удаляться в “первобытные леса” для “поисков корней”».