Строптивая для босса. Ненавижу и люблю - стр. 18
Словно опасаясь следующего шага, почти со злостью забрасываю одежду в машинку, с хлопком закрываю дверцу и жму кнопку пуска. Машинка начинает деловито урчать, где-то глубоко в ее недрах журчит вода, избавляя меня от искушения.
«Тебе он не может нравится, – менторским тоном звучит в моей голове внутренний голос, расставляя все по местам.
Эту практику я завела давно, после того как осталась одна и мне было все сложнее сдерживать свое отчаяние и злость. Такие тренинги помогают мне разложить все по полочкам, и снова настроится на свой почти безупречный план. Когда в мою коморку для швабр, как обычно без стука, входит Вознесенский, я уже почти злюсь на него. А после его «Как всегда в одном исподнем», вообще взрываюсь язвительным: «Если бы вы научилась стучать, ничего подобного бы не произошло». Мне кажется, что даже мое лицо от усердия и правильной мотивации покраснело. Это мгновенно сбило с него высокомерие. Лицо его потемнело, и уголки губ вытянулись в тонкую неприступную линию.
– Через пять минут жду вас у себя в кабинете, – дверь за Вознесенским закрывается, и я остаюсь переваривать свою дурость в одиночестве.
До кабинета я иду непозволительно долго, стараясь отсрочить мое позорное увольнение. То, что он позвал меня именно за этим, я не сомневаюсь. Мой внутренний критик вместо того, чтобы подбодрить меня, язвит и издевался по полной. И к тому моменту, когда я стучу в дверь, уже вся киплю от обиды и возмущения.
Дождавшись короткого «входите», влетаю внутрь, едва сумев затормозить перед столом, за которым расположился Игорь Леонидович. Он смерил меня своим коронным ледяным, ничего не выражающим взглядом.
Внутренний голос продолжает заходится в язвительных замечаниях, которые так и дергают уголки моих поджатых губ.
– Присядьте, – Вознесенский указывает мне жестом на небольшой кожаный диванчик справа.
– Постою, – огрызаюсь я, поражаясь сколько во мне злости.
– Сядьте, я сказал, – угрожающе цедит он сквозь зубы и вворачивает в меня свой взгляд-штопор.
Внутренний голос, как по команде, заткнулся, в голове прояснилось, и на негнущихся ногах я ковыляю к дивану. Сажусь с прямой спиной, как нашкодившая школьница, аккуратно сложив руки на плотно прижатые друг к другу колени. Я не смотрю на мужчину, но его взгляд прожигает дыру у меня в виске. Насладившись моей покорностью, он продолжает, и я чувствую, как начинаю расслабляться.
– Вы помните бумаги что подписывали перед приемом на работу? Я говорю про соглашение о неразглашении, – объясняет он.
Я с изумлением поднимаю на него глаза и киваю.