Строптивая для босса. Ненавижу и люблю - стр. 19
– Очень хорошо. Я хочу предостеречь вас от мыслей его нарушить. Мои юристы, а они у меня зубастее акул, разорвут вас и выпотрошат, – вкрадчиво-тихим голосом произносит он. – Вам это ясно? – получив очередной кивок и так же спокойно продолжает. – Видите ли, моя дочь – наивная девочка. Она видела в этой жизни мало и порой не может отличить хорошее к себе отношение от эгоистичной жажды наживы.
– Ну, то есть я решила на ней нажиться? – вспыхиваю раньше, чем успеваю подумать. «Как обычно. И кто меня вечно тянет за язык? Но мне надоело! Сидит тут как пуп земли. Учит меня, как себя вести надо, а сам даже стучаться не научился». – То есть, закрыть ее в кукольном домике, это то, что ее защитит? – заканчиваю я, решив, что если уж помирать, то с музыкой.
Вознесенский молчит, и эта тишина давит на барабанные перепонки.
– Считаете меня не правым? – почему-то переходит на «вы».
– И с чего бы вам было интересно мое мнение? Хотите уволить, увольняйте, не надо меня мордой в грязь тыкать.
Он щурится, словно пытается что-то рассмотреть там, за пеленой праведного гнева, которой меня накрыло с головой.
– И все же, – произносит он.
– Вы не сможете защитить ее, поселив в высокой башне. У половины моих знакомых нет мозгов и ничего, живут себе припеваючи. А вы убедили свою дочь, что она урод, – голос проваливается и сипнет, щеки вспыхивают лихорадочный румянцем. Ничего не могу с собой поделать, опускаю глаза. В голове шумит так, что мне приходится напрягать слух, чтобы не пропустить ответ Вознесенского, но он молчит.
– Свободна, – это короткое без какой бы то ни было эмоциональной окраски слово обдает меня с головы до ног ведром ледяной воды. Я больше не смею даже смотреть на него, кажется, что глаза горят так же, как мое лицо и грудь. Стараюсь уйти с достоинством, но буквально вскакиваю на ноги и пулей вылетаю в коридор и, не останавливаясь, иду к выходу.
– Эй, – почти в дверях меня окликает Ксюша. Она стоит на верху уходящей полукругом на второй этаж белоснежной лестницы. – Не переживай, он отойдет, – сообщает она, медленно спускаясь. – Я про папу. Иногда он бывает невыносимым, но на самом деле он очень нежный, – улыбается она.
– Это хорошо, – с притворным облегчением вздыхаю, скорее, чтобы польстить ее заботе. Она еще не знает, что я нахамила ему и, похоже, вылетела с работы.
– Спасибо тебе, – Ксеня так искренне улыбается, что я тут же забываю, что передо мной дочка Вознесенского.
– А не хочешь пойти завтра вечером в клуб? – предлагаю я, вспомнив приглашение Кируси. Эта мысль кажется мне классной. Кира займется своим Кириллом, а мне будет не так скучно одной. Да и хороший повод показать Ксюше, что есть жизнь и за стенами ее башни. Тем более сейчас, когда меня со свистом выставили на улицу.